80. Бyди сeрдце моE непор0чно во њправдaніихъ твои1хъ, ћкw да не постыжyсz8.
В нравственной жизни две стороны: благоповедение и непорочность
сéрдца. Благоповедение немудрено направить и выдержать, а стяжать и
сохранить сердце непорочным есть труд великий. Всё, что устроено
Господом во спасение наше, сводится к тому, чтоб сердце стало
непорочным, а порочность его составляют привившиеся к нему страсти.
Хоть они и неестественны, но глубоко вошли в нас и стали наряду с
естественными потребностями, так что сделать сердце непорочным есть то
же, что пересоздать его. Очевидно, что, кроме Творца, этого никто
сделать не может. Он всё для этого и сделал: устроил способ оправдания,
даровал новую жизнь, исполнил силами, учредил освятительные и
исправительные чины, установил отеческое руководство. Благодать
приходит и полагает основу непорочности; потóм труды самопротивления и
самоисправления под руководством освятительных чинов изгоняют одну за
другою страсти и на место их насаждают добрые расположения. В конце
трудов сердце является совершенно непорочным, исполненным всех плодов
Духа, о которых упоминает святой Павел: «любы, радость, мир,
долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание»
(Гал. 5, 22-23), или таким, каким изображает его Господь в блаженствах:
сокрушенным и смиренным, кротким, правдолюбивым, милостивым, чистым,
миротворным, терпеливым, уповательным. Непорочное сердце не только
чуждо всего порочного, но и полно всякою добротою, — добротно.
«Да не постыжуся». Пророк не упоминает, как и где «да не
постыдится». Ближайшее непостыждение бывает во время восстания
внутренних браней. Подымает враг бурю помыслов и недобрых движений, но,
когда сердце непорочно и добротно, тогда эти приражения, подходя к нему
совне, встречают в противоположных себе расположениях добрых,
укорененных в сердце, сильное отражение: гнев отражается кротостию,
гордость и тщеславие — сокрушением и смирением, нечистота — чистотою,
корыстность — правотою и милостивостию, обиды — терпением, и какое ни
подойди недоброе движение, оно найдет себе отпор в противоположном себе
добром настроении сéрдца. Как ни ухитряйся враг, не одолеть ему того, у
кого сердце непорочно: последний никогда не постыдится перед первым.
Второй момент непостыждения есть время смерти и прохождения
мытарств. Как ни дикою кажется умникам мысль о мытарствах, но
прохождения ими не миновать. Чего ищут эти мытники в проходящих? —
Того, нет ли у них ихнего товара. Товар же их какой? — Страсти. Стало
быть, у кого сердце непорочно и чуждо страстей, у того они не могут
найти ничего такого, к чему могли бы привязаться; напротив,
противоположная им добротность будет поражать их самих, как стрелами
молнийными. На это один из немалоученых вот какую еще выразил мысль:
мытарства представляются чем-то страшным; а ведь очень возможно, что
бесы, вместо страшного, представляют нечто прелестное (льстивое,
коварное). Обольстительно-прелестное, по всем видам страстей,
представляют они проходящей душе одно за другим. Когда из сéрдца в
продолжение земной жизни изгнаны страсти и насаждены противоположные им
добродетели, тогда, что ни представляй прелестного, душа, не имеющая
никакого сочувствия к тому, минует то, отвращаясь от того с омерзением.
А когда сердце не очищено, тогда к какой страсти наиболее питает оно
сочувствия, на то душа и бросается там. Бесы и берут ее, будто друзья,
а потóм уж знают, куда ее девать. Значит, очень сомнительно, чтобы
душа, пока в ней остаются еще сочувствия к предметам каких-либо
страстей, не постыдилась на мытарствах. Постыждение здесь в том, что
душа сама бросается в ад.
Но окончательное непостыждение — на Страшном суде, пред лицем
всевидящего Судии, пред сонмом ангелов и всех святых. Эту картину все
Божии угодники непрестанно имели в мысли и всячески старались не
отступать умом от того момента, когда из уст Судии изыдет: «отыди», или
«прииди», чтобы в нём иметь побуждение беречь себя не только от явных
грехов, но и от греховных мыслей и чувств. Это одно и попаляло у них
всё недоброе, и насаждало всё доброе. Потому нет сомнения, что в
словах пророка в настоящем месте имеется в виду преимущественно это
последнее непостыждение, так как мысль о нём есть наилучшее средство к
насаждению в сердце непорочности.