Преподобный Паисий (Величковский)
СВИТОК
сочинен старцем архимандритом отцом нашим Паисием,
разделён на гла́вы, об умной молитве.
Против некоего хулителя,
суеумного философа-монаха, пребывающего в Мошенских горах;
написан еще в Драгомирнском монастыре*
ПРЕДИСЛОВИЕ СТАРЦА ПАИСИЯ
Поскольку дошло до слуха моего, человека последнего, что некоторые из монашеского чина дерзают хулить божественную, приснопамятную и сотворяющую богом1, в сердце умом священнодействуемую Иисусову молитву, громоздя на песке суемудрия, без всякого свидетельства, таковое свое языкоболие2, и вооружает их на это — дерзаю сказать — враг, дабы как орудием своим их языками он смог бы опорочить пренепорочное и божественное это дело и слепотою их разума помрачить это мысленное солнце, — потому я оплакал таковое зломудрие их, «заблуждающихся от чрева и говорящих ложь» (см. Пс. 57:4), и убоялся, ка̀к бы кто-нибудь из неутвержденных в разуме, таковые их баснословия слыша, не впал, подобно им, в ров злохуления и смертно пред Богом не согрешил, похулив учение премногих богоносных отцов наших, от просвещения Божественной благодати свидетельствующих и учащих об этой божественной молитве; к тому́ же и не терпя более слышать хульные речи против пренепорочного этого делания, а еще и мольбою ревнителей этого душеспасительного делания будучи убеждаем, я замыслил — хотя и превосходит это немощный мой ум и силу, — сладчайшего моего Иисуса, без Которого никто ничего не может делать (см. Ин. 15:5), призвав на помощь, в опровержение лжеименного умствования суеумных и ради утверждения богоизбранного ста́да, о имени Христовом собравшейся в обители нашей братии, написать малое нечто о божественной молитве умной из писаний, излагающих учение святых отцов, чтобы представить в ее пользу твердое, непоколебимое и несомненное доказательство.
Итак, я, прахом будучи и пеплом, мысленные колена се́рдца моего преклонив пред неприступным величием Божественной славы Твоей, молю Тебя, всесладчайший мой Иисусе, Единородный Сыне и Слове Божий, Сияние славы и Образ Ипостаси Отчей, просветивший слепорожденного, просвети помраченный мой ум и помысл и подай Твою благодать окаянной душе́ моей, да будет этот мой труд во славу пресвятого Твоего имени, и на пользу хотящим чрез умное священное делание молитвы умно к Тебе прилепляться, Богу нашему, и Тебя, бесценную Жемчужину, в сердце и душе́ своей непрестанно носить, и во исправление тех, которые от крайнего своего неве́дения божественное это делание дерзнули похулить.
▲
БЛАЖЕННОЙ ПАМЯТИ
ОТЦА НАШЕГО СТАРЦА ПАИСИЯ
ГЛА́ВЫ ОБ УМНОЙ МОЛИТВЕ
ГЛАВА I.
О том,
что умная молитва
есть делание древних святых отцов,
и против хулителей этой священной
и пренепорочной молитвы
Итак, да будет известно, что это божественное делание священной умной молитвы было непрестанным делом древних богоносных отцов наших и на многих местах пустынных и в общежительных монастырях, как солнце, просияло среди монахов: на Синайской горе́, в Египетском Скиту, на Нитрийской горе́, в Иерусалиме и в монастырях, которые окрест Иерусалима, и, просто сказать, на всём Востоке; и в Царьграде, и на Святой Горе́ Афонской, и на морских островах, а в последние времена благодатью Христовою и в Великой России. Итак, многие из богоносных отцов наших благодаря этому умственному вниманию священной молитвы, серафимским пламенем любви к Богу и по Боге к ближнему возгоревшись, сделались строжайшими хранителями заповедей Божиих и, очистив ду́ши свои и сердца́ от всех пороков ветхого человека, удостоились быть избранными сосудами Святого Духа. Исполнившись же различных Божественных Его дарований, жизнью своей они явились как бы светилами и огненными столпами в мiре и, сотворив бесчисленные чудеса делом и словом, привели неисчислимое множество человеческих душ ко спасению. Многие из них, то есть отцов, побужденные таинственным Божественным вдохновением, об этой божественной умной молитве на основании Божественных Писаний Ветхого и Нового Завета написали книги святых своих учений, исполненные премудрости Духа Святого. Было же это по особенному Божию Промыслу, чтобы как-нибудь в последние времена не пришло в забвение божественное это дело, — но из них, то есть книг, многие за грехи наши Божиим попущением истреблены сарацинами, поработившими Греческое царство, некоторые же смотрением Божиим даже и до нынешних времен сохраняются.
Итак, на прежде упомянутое это божественное умное сердечного рая делание и хранение никто из правоверных никогда не дерзал произнести хулы, но всегда все относились к нему с великим почтением и крайним благоговением, как к вещи преисполненной всякой духовной пользы. Но начальник злобы и противник всякого де́ла благого — диавол, видя, что в особенности через это умное делание молитвы монашеский чин, «благую часть избирая»3 (см. Лк. 10:42), с неотторжимою любовью сидит у ног Иисусовых, имеет совершенное преуспеяние в Божественных Его заповедях и благодаря этому бывает светом и просвещением мiру, — на́чал таять от зависти и употреблять все свои козни, чтобы опорочить и похулить душеспасительное это дело и, если можно, до конца истребить с лица́ земли́. Он то, как прежде сказано, через во всём ему подобных сарацин истреблял книги, то к чистой небесной пшенице этого делания подсевал свои душетленные плевелы, чтобы из-за самочинников, коснувшихся этого делания и по причине своего возношения пожавших терние вместо пшеницы, а вместо спасения нашедших погибель, это спасительное дело подверглось хуле со стороны тех, кто̀ не имеет рассуждения. Не довольствуясь даже и этим, диавол нашел в италийских странах калабрийского змия, предтечу антихриста, гордостью во всём подобного диаволу, еретика Варлаама, и, вселившись в него со всей своей силою, побудил его хулить нашу православную веру, ка̀к об этом подробно пишется в Постной Триоди, в синаксаре второй недели святого Великого поста́. К тому́ же дерзнул этот еретик многими разными способами, и языком, и рукой4, хулить и отвергать и священную умную молитву, — как пишет об этом в священной своей книге, в главе 31, святой отец наш Симеон, архиепископ Фессалоникийский, самые слова́ которого здесь и предлагаю, гласящие та̀к:
«Этот окаянный Варлаам много хульного говорил и писал и против священной молитвы, и против Божественной благодати и осияния, которые были явлены на Фаворе (см. Мф. 17:1-8; Мк. 9:2-8; Лк. 9:28-36). Не уразумел он и даже не мог уразуметь (ибо ка̀к постигнет это тот, кто̀ умом осуетился и в мечтании мысли с гордым5 соединен?), что̀ значат слова́ „непрестанно моли́теся“ (1 Фес. 5:17), или „помолюся духом, помолюся же и умом“ (1 Кор. 14:15), или „поюще и воспевающе в сердцах ваших Господеви“ (см. Еф. 5:19; Кол. 3:16). И „посла Бог Духа Сына Своего (то есть благодать) в сердца́ ваша, вопиюща: Авва Отче“ (Гал. 4:6), и „хощу пять словес умом моим глаголати... нежели тмы словес языком“ (1 Кор. 14:19). И потому отверг умную молитву и, более того, призывание Го́спода, которое есть и исповедание Петра́, проповедавшего: „Ты еси Христос, Сын Бога Живаго“ (Мф. 16:16), и Предание Самого́ Го́спода, говорящего в Евангелии: „Е́же аще что̀ про́сите от Отца во имя Мое, даст вам“ (см. Ин. 15:16) и „о имени Моем бесы иждену́т“ (Мк. 16:17), и прочее. Потому что имя Его есть жизнь вечная (см. Ин. 17:3): „Сия бо, — сказал евангелист, — пи́сана бы́ша, да веруете, яко Иисус есть Христос, Сын Божий, и да верующе живот и́мате во имя Его“ (Ин. 20:31). Кроме того, призывание Христово подает Духа Святого: „Никтоже может рещи́ Го́спода Иисуса, то́чию Духом Святым“ (1 Кор. 12:3), — сказал апостол Павел, да и многократно об этом говорилось».
До сих пор были слова́ святого Симеона.
Чего же змий, зачинатель зла, с сыном погибели, треклятым еретиком Варлаамом, которого научил он хуле на священную умную молитву, как я сказал, добился своим начинанием? Смог ли он его злохулением помрачить и, как надеялся, совершенно истребить свет этого умного делания? Никак, но болезнь его обратилась на главу его (см. Пс. 7:17). Ибо в то время великий благочестия поборник и наставник, пресветлый во святых отец наш Григорий Палама́, архиепископ Фессалоникийский (который на Святой Горе́ Афонской в совершенном послушании и непрестанном священном упражнении в умной молитве, как солнце, просиял дарованиями Святого Духа), еще прежде возведения своего на архиерейский престол той Церкви, в царствование божественнейшего царя Андроника Палеолога, в Царствующем граде, в преславном великом храме Премудрости Божией, на великом Соборе, собравшемся против прежде упомянутого еретика Варлаама, Духа Божия исполнился и в непреоборимую силу свыше облекся, отверстые на Бога уста его заградил и до конца посрамил и огнедухновенными словами и писаниями хворостяные его ереси и все хуления сжег и обратил как бы в пепел. И всею Соборной Божией Церковью этот Варлаам еретик с Акиндином и всеми своими единомышленниками трижды был предан анафеме. Но и доныне та же Церковь каждый год, в Неделю Православия, проклинает его вместе с прочими еретиками та̀к: «Варлааму, и Акиндину, и последователям, и преемникам их — анафема (трижды)».
Взгляните же, о друзья, дерзающие хулить умную молитву, и рассмотри́те, кто̀ был первый ее хулитель. Не еретик ли Варлаам, который трижды Церковью предан анафеме и вовеки проклинаться будет? Не становитесь ли и вы, из-за вашего злохуления, общниками этому еретику и его единомышленникам? Не трепещете ли душою вашей от страха подпасть, подобно им, церковному проклятию и быть отчужденными от Бога? Не ужасаетесь ли, восставая против священнейшего де́ла и вашим злохулением соблазняя ду́ши неутвержденных в разуме ближних ваших, перед страшным обещанным в Евангелии за это Божиим наказанием? Не боитесь ли, по слову апостольскому: «Страшно есть впа́сти в ру́це Бога Живаго» (Евр. 10:31), подвергнуться за это, если не покаетесь, и временным и вечным казням? Какой основательный повод вы изобрели, чтобы похулить пренепорочную и треблаженную эту вещь? Я в совершенном недоумении. Призывание ли имени Иисусова кажется вам неполезным? Но и спастись с помощью иного кого̀ нет возможности, как только именем Го́спода нашего Иисуса Христа (см. Деян. 4:12). Ум ли человеческий, которым совершается молитва, порочен? Но это невозможно, ибо Бог создал человека по образу Своему и по подобию; образ же Божий и подобие заключается в человеческой душе́, которая, как создание Божие, чиста и непорочна. Значит, и ум, будучи главенствующим душевным чувством (подобно тому́, как и в теле — зрение), также непорочен. Но сердце ли достойно хулы, на котором, как на жертвеннике, ум священнодействует Богу тайную жертву молитвы? Никак. Ибо Божие создание, чем является и всё тело человеческое, весьма хорошо (см. Быт. 1:31). Итак, если призывание Иисуса спасительно, а ум и сердце человеческие есть дело Божиих рук, то какой порок для человека из глубины́ се́рдца умом сладчайшему Иисусу воссылать молитву и просить у Него милости? Не за то̀ ли хулите вы и отвергаете умную молитву, что Бог (не думается ли вам так?!) якобы не слышит тайной, в сердце совершаемой молитвы, но слышит только ту̀, которая произносится устами? Но это — хула на Бога, ведь Бог — сердцеведец и все самые тончайшие, в сердце бывающие помыслы или те, которые еще придут на ум, в точности знает и всё знает, как Бог и Всеведец. И Сам Он, как жертвы чистой и непорочной, ищет именно такой тайной, из глубины́ се́рдца воссылаемой молитвы, заповедав: «Ты же, егда́ мо́лишися, вни́ди в клеть твою, и затворив две́ри твоя, помоли́ся Отцу твоему, Иже в тайне: и Отец твой, ви́дяй в тайне, воздаст тебе я́ве» (Мф. 6:6). Христовы уста, светило всемiрное, вселенский учитель святой Иоанн Златоуст в беседе 19 на Евангелие от Матфея, по данной ему Богом премудрости Духа Святого, толкуя эти слова́, относит их не к той молитве, которая только устами и языком произносится, но к молитве са́мой тайной, безгласной, из глубины́ се́рдца воссылаемой, которую он научает совершать не наружностью те́ла и не воплем го́лоса, но усерднейшим желанием, со всякой тихостью, мысленным сокрушением, внутренними слезами и душевным болезнованием, затворением мысленных дверей. И приводит во свидетельство об этой тайной молитве из Божественного Писания — Боговидца Моисея, святую Анну и праведного Авеля, говоря так: «Но болезнуешь ли душой? В таком случае не можешь и не вопиять, ибо очень болезнующему свойственно молиться и просить та̀к, как я сказал. Поскольку и Моисей, болезнуя, та̀к молился, и скорбь его была слышна, по этой причине и говорил ему Бог: „Что̀ вопиеши ко Мне?“ (Исх. 14:15). В свою очередь и Анна, хотя го́лоса ее не было слышно, достигла всего, чего̀ хотела, поскольку сердце ее вопияло. А Авель не молча ли, даже и при кончине своей, молился? И кровь его более пронзительный, чем у трубы́, издавала глас. Итак, стенай и ты та̀к же, как святой Моисей, не возбраняю. Раздери, как повелел пророк, сердце твое, а не ризы, из глубины́ призови Бога, ибо „из глубины, — сказал псалмопевец, — воззвах к Тебе, Господи“ (Пс. 129:1). Снизу, из се́рдца, привлеки глас, сделай твою молитву таинством». И ниже: «Ведь не людям молишься, но Богу вездесущему, и прежде, чем прозвучит голос, слышащему, и знающему невысказанные мысли. Если та̀к молишься, получишь большу́ю награду. Ибо „Отец твой, — сказал Господь, — ви́дяй в тайне, воздаст тебе я́ве“». И ниже: «Так как Он невидим, хочет, чтобы и молитва твоя была такою же».
До сих пор были слова святого Златоуста.
Видите ли, о друзья, что, по свидетельству непреоборимого столпа Православия, есть и иная, кроме произносимой устами, тайная, невидимая, безгласная, из глубины́ се́рдца возносимая к Богу молитва, которую, как жертву чистую, в воню́ благоухания духовного6 принимает Господь и о ней радуется и веселится, видя, что ум, который до́лжно посвящать прежде всего Богу, молитвою с Ним соединяется. Зачем же против этой молитвы, засвидетельствованной Христовыми устами, святым, разумею, Иоанном Златоустом, вооружили вы хулою свой язык и хулите, злословите, ненавидите, глумитесь, отметаете ее и отвращаетесь от нее, как от некоей скверной вещи, — и, коротко сказать, для вас нестерпимо даже слышать о ней? Ужас и трепет охватывает меня от такого безрассудного вашего начинания!
Но и еще спрашиваю вас в поисках объяснения вашей хулы: не за то̀ ли хулите эту спасительнейшую молитву, что, быть может, случилось вам видеть или слышать, что кто-нибудь из делателей этой молитвы пришел в умоисступление, или некую прелесть принял за истину, или потерпел какой-либо душевный вред, и из-за этого сочли вы, будто бы умная молитва — причина такого вреда? Но нет, нет. Ведь не та̀к обстоит дело. Ведь священная умная молитва, согласно писаниям богоносных отцов, совершаемая благодатию Божией, очищает человека от всех страстей, а также возбуждает к усерднейшему хранению заповедей Божиих и от всех стрел вражеских и прелестей сохраняет невредимым. Если же кто̀ дерзнет эту молитву совершать самочинно, не согласно учению святых отцов, без вопрошения и совета опытных, и если притом он, будучи надменен, страстен и немощен, живет без послушания и повиновения, да еще и стремится к уединенному пустынному житию, хотя и следа его не достоин видеть за свое самочиние, — таковой воистину, и я открыто говорю об этом, легко впадает во все се́ти и прелести диавольские. Что̀ же, молитва ли эта виновница такой прелести? Да не будет. Если же вы за это порочите мысленную молитву, то пусть для вас будет достоин порицания и нож, если бы случилось, что малый отрок, играя, по неразумию своему себя им заколол. Также, по-вашему, пусть не употребляют воины и меч воинский, которым они вооружаются против врагов, если бы случилось некоему безумному воину мечом своим себя заколоть? Но как нож и меч не являются причиной ни единого повреждения, но причина тому́ — только безумие тех, кто̀ себя ими заколол, так и меч духовный — священная, разумею, умная молитва неповинна ни в едином повреждении, но самочиние и гордыня самочинников виной прелестей бесовских и всякого душевного вреда. Но зачем еще, как будто долго недоумевая, вопрошаю вас о причине злохуления вашего на священную эту молитву? Знаю точно, о, друзья! Знаю самую существенную причину языкоболия вашего: первое, не по заповеди Христовой, то есть без испытания (см. Ин. 5:39), ваше чтение Священных Писаний; второе, недоверие учению святых отцов наших, учащих об этой божественной умной молитве по данной им Богом премудрости Духа и согласно Священным Писаниям; третье, еще же и крайнее невежество ваше: быть может, вы и не видели, и не слышали писаний о ней богоносных отцов наших, а если и не та̀к, то вы ничуть не уразумели значения их богомудрых словес, — во̀т самая подлинная причина такого вашего зломудрия.
Потому что если бы вы со страхом Божиим, неослабным вниманием, не подверженной сомнениям верою, с трудолюбивым испытанием и смиренномудрием прочитали отеческие книги, которые наиболее приличествует читать одному монашескому чину, которые исчерпывающее разъяснение евангельского жительства в себе содержат (и как дыхание нужно для созидания человеческой жизни, та̀к монахам нужны истинные, разумею отеческие, книги для пользы душевной, исправления и стяжания истинного, здравого, непрелестного и смиренномудренного разума), если бы вы та̀к читали эти книги, то никогда Бог не попустил бы вам впасть в такой ров злохуления. Но через это делание Он еще и воспламенил бы вас Своею Божественною благодатью к неизреченной Его любви, так что и вы с апостолом возопили бы: «Кто̀ ны разлучи́т от любве́ Христовы» (см. Рим. 8:35), которой мы сподобились достичь мысленным деланием этой молитвы? И вы не только не хулили бы ее, но усердствовали бы и ду́шу свою за нее положить, самым делом и опытом ощутив от умного этого внимания неизреченную пользу своим душам. А поскольку книг преподобных отцов наших с верой, не подверженной сомнениям, вы не читаете, а если и читаете, то, как познае́м по плодам вашего хуления, не доверяете им или совсем чтением пренебрегаете, постольку вы и впали в такое богопротивное мудрование, так что, как будто даже не слышали писаний христианских, хулите и отвергаете священную эту молитву, о которой свидетельствует всё Святое Писание, по богомудрому толкованию святых отцов. А для того чтобы избавиться вам и всем в ней сомневающимся от такого душевного вреда, иного более подходящего врачевания не нахожу, кроме следующего. Насколько Господь Своею благодатью мне споспешествует и поможет, постараюсь показать, что богоносные отцы наши по просвещению Божественной благодати здание душеполезного своего учения об этой всесвященной, умом в сердце тайно совершаемой молитве утверждают на недвижимом камне Святого Писания. Да и сами вы, отчетливо и ясно увидев истину учения святых отцов, когда тайно коснется душ ваших благодать Божия, и исцелившись от этого вашего душевного недуга, принесете Богу искреннее покаяние в вашем поползновении и сподобитесь милости Его Божественной и совершенного прощения вашего прегрешения.
▲
ГЛАВА II.
Откуда берёт нача́ло
эта божественная умная молитва
и какие свидетельства о ней из Святого Писания
приводят богоносные отцы
Прежде чем я укажу, откуда эта божественная молитва берёт самое первое нача́ло, до́лжно предложить вам нечто узнать. Итак, да будет известно, что, по писанию святых и богоносных отцов наших, есть две умные молитвы: одна — новоначальных, подобающая деянию, а другая — совершенных, подобающая созерцанию; та̀ — нача́ло, а эта — конец, ибо деяние есть восхождение к созерцанию. До́лжно же знать, что, по святому Григорию Синаиту, основных созерцаний восемь, перечисляя которые он говорит та̀к: «Мы говорим, что есть восемь основных созерцаний: первое относится к Богу, а именно — это не имеющее какого-либо облика, безначальное и несозданное, являющееся Причиной всего Троическое Единство и пресущественное Божество; второе — умных сил порядок и устроение; третье — устройство существующего; четвертое — домостроительное снисхождение Сло́ва; пятое — всемiрное воскресение; шестое — страшное второе Христово пришествие; седьмое — вечная му́ка; восьмое — Царствие Небесное, не имеющее конца». Предложив это, по худости моего немощного разума, объявляю, в каком смысле до́лжно разуметь деяние и созерцание. Итак, пусть будет известно (говорю подобным мне препростым), что весь монашеский подвиг, посредством которого кто-нибудь, с Божией помощью, подвизался бы стяжать любовь к ближнему и к Богу, кротость, смирение и терпение и устремлялся ко всем прочим Божиим и святоотеческим заповедям, к совершенному душой и телом ради Бога повиновению, к посту́, бдению, слезам, поклонам и прочему утомлению те́ла, к всеусердному совершению церковного и келейного правила, к умному тайному пребыванию в молитве, а также к пла́чу и размышлению о смерти, — весь такой подвиг, пока еще ум управляется человеческим самовластием и произволением, не верно ли называется деянием, но никак не созерцанием? Если же где-либо таковой умный подвиг молитвы в писании святых отцов зрением и назывался бы, то это просто оборот речи, поскольку ум, как душевное око, называется зрением.
Когда же кто̀ с Божией помощью и посредством упомянутого подвига, а более всего глубочайшим смирением, очистит ду́шу свою и сердце от всякой скверны душевных и телесных страстей, тогда благодать Божия, общая всех мать, взяв ум, ею очищенный, как дитя за руку, возводит, как по ступеням, к упомянутым духовным созерцаниям, по мере очищения ума открывая ему неизреченные и непостижимые для ума Божественные тайны, и это воистину называется истинным духовным созерцанием. Это зрительная, или, по святому Исааку, чистая, молитва, от нее — священный ужас и созерцание, взойти на которые самовластно своим произвольным подвигом невозможно никому, если не посетит кого̀ Бог и благодатью Своей не возведет на них. Кто̀ же без света благодати Божией дерзнет восходить на таковые созерцания, тот, по словам святого Григория Синаита, пусть знает, что предается мечтаниям, а не созерцаниям, обольщается духом мечтательности и мечтает. Итак, теперь, когда предложено такое рассуждение о деятельной и зрительной молитве, уже́ настало время показать, откуда божественная умная молитва берёт свое нача́ло.
Пусть же будет известно, что, по неложному свидетельству богомудрого, преподобного и богоносного отца нашего Нила, постника Синайского, еще в раю Самим Богом была дана первозданному человеку умная, совершенным приличествующая, божественная молитва. В са́мом деле, святой Нил, научая усердно помолившихся мужественно хранить молитвенный плод, дабы труд их не был напрасен, говорит та̀к: «Помолившись ка̀к подобает, ожидай того, чего не подобает, и стань мужественно, храня плод твой. Ибо на это ты изначально назначен: „делати и хранити“ (Быт. 2:15), так что, сделав, не оставь сделанное без охранения; если же не та̀к, то ты не получил никакой пользы от молитвы».
Толкуя эти слова́, российское светило, преподобный Нил, пустынник Сорский, который умным деланием молитвы (что̀ явствует из его богомудрой книги), как солнце, просиял в Великой России, говорит та̀к: «Слова́ же „делати и хранити“ святой этот привел из Ветхого Завета, ибо говорит Писание, что сотворил Бог Адама и поселил его в раю — „делати и хранити“ (см. Быт. 2:7, Быт. 2:15). И здесь святой Нил Синайский делом райским назвал молитву, хранением же — соблюдение себя после молитвы от злых помыслов». Также и преподобный Дорофей говорит, что первозданный человек, поселенный Богом в раю, пребывал в молитве, — как он пишет в первом своем поучении. Из этих свидетельств явствует, что Бог, создав человека по образу Своему и по подобию, ввел его в рай сладости возделывать сады бессмертные, то есть мысли божественные, чистейшие, высочайшие и совершенные, по святому Григорию Богослову. А это есть не что̀ иное, как только то̀, чтобы пребывать ему, как чистому душой и сердцем, в зрительной, одним умом священнодействуемой благодатной молитве, то есть в сладчайшем созерцании Бога, и мужественно как зеницу о́ка хранить ее, как райское дело, дабы никогда в душе́ и сердце не оскудела. Итак, велика слава священной и божественной умной молитвы, которой край и верх, то есть нача́ло и совершенство, в раю от Бога были даны человеку. Итак, оттуда она и берёт свое нача́ло.
Но несравненно бо́льшую стяжала она славу, когда всех святых Святейшая, Честнейшая Херувим и Славнейшая без сравнения Серафим Пресвятая Дева Богородица, во Святая Святых пребывая и умною молитвою на крайнюю высоту Богови́дения взойдя, сподобилась быть пространным жилищем Невместимого всею тварью, ипостасно в Нее вместившегося Божия Сло́ва и от Нее человеческого ради спасения бессеменно родившегося, — как свидетельствует непреоборимый столп Православия, святой отец наш Григорий Палама́, архиепископ Фессалоникийский, в слове на Введение во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, а именно: он говорит, что Пресвятая Дева Богородица, когда пребывала во Святая Святых, из Святого Писания, читаемого каждую субботу, вполне уразумела, что род человеческий погибает из-за преслушания, и, исполнившись крайнего милосердия к нему, восприяла умную молитву к Богу о скорейшем помиловании и спасении рода человеческого. Предлагаю и самые слова́, ангельского разума достойные, немногие из многих, вновь того же святого Григория, говорящего та̀к: «Поскольку эта Богоотроковица Дева, услышав и увидев, исполнилась милосердия к общему с Ней человеческому роду и размышляла о том, ка̀к бы найти исцеление и врачевание, сообразное с таким страданием, Она решила тотчас же обратиться всем умом к Богу и восприяла молитву о нас, чтобы понудить Непонуждаемого и вскоре привлечь к нам, дабы Тот Сам от среды истребил проклятие, остановил распространение растлевающего ду́ши огня и соединил с Собою создание, немощное исцелив. Таким образом, Благодатная Дева, рассмотрев, что̀ было бы для Нее наиболее приличным и свойственным из того, что̀ имеется во всяком естестве, избрала умную молитву, как чудную, преславную и лучшую всякого сло́ва. Изыскивая уже́, ка̀к бы искусно и подобающим образом вступить в беседу с Богом, Она приходила к Нему как саморукоположенная или, лучше, Богоизбранная Молитвенница». И ниже: «Итак, поскольку из всего существующего не усматривала ничего, что̀ лучше этой молитвы подходило бы людям, Она, простираясь к молению неуклонно, со тщанием, творит нечто новое, большее и совершеннейшее, и изобретает, и Сама совершает, и тем, кто̀ явится впоследствии, преподает деяние как высочайшее восхождение к созерцанию; созерцание же это настолько больше того, о котором было сказано прежде, насколько истина выше мечтания. Но вот, собравшись все в себя и очистив ум, послушайте уже́ о величии таинства, ибо хочу я сказать слово, полезное для всего христоименитого собрания, наиболее же — для отрекшихся от мiра. Тот, кто̀ благодаря отречению вкусил уже́ что-либо из будущих тех благ, кто̀ становится с ангелами и стяжает жительство на небесах, — тот да возжелает по силе подражать первой и единственной от младенчества ради мира духовного отрекшейся от мiра Приснодевственной Невесте». И ниже: «Итак, изыскивая то, что̀ нужнее всего молитвенникам для собеседования — а именно собеседованием и бывает молитва, — Дева обретает священное безмолвие, которое есть безмолвие ума, отдаление от мiра, забвение дольнего, таинник горних разумений, изменение к лучшему; это делание, как поистине восхождение к созерцанию истинно Сущего или, более правильно сказать, к Богови́дению, есть словно краткое наставление для души́ стяжавшего его поистине. Ведь всякая иная добродетель бывает как бы врачеванием применительно к душевным недугам и от уныния вкоренившимся лукавым страстям, Богови́дение же есть плод здравствующей души́, как некоторое конечное совершенство и образ Божественного действия. И потому обожается человек не словами или благоразумной умеренностью в чувственном — ибо всё это земное, ничтожное, человеческое, — но пребыванием в безмолвии, потому что благодаря ему мы отрешаемся и освобождаемся от дольнего и восхо́дим к Богу. И как бы в горнице безмолвного жития, ночью и днем терпеливо пребывая в молитвах и молениях, мы приближаемся неким образом и приступаем к неприступному оному и блаженному Естеству. И так, когда с теми, кто̀ терпит, неизреченно сочетается Святой, Сущий превыше чувства и ума, они в себе, как в зеркале, видят Бога, потому что очистили сердце священным безмолвием. Итак, безмолвие — это скорое и сокращенное наставление, быстрее других приводящее к цели и соединяющее с Богом, в особенности тех, кто̀ совершенно во всём его придерживается. А Дева, Которая от мягких, так сказать, ногтей пребывала в нём, что̀ Она? Она, поскольку со столь раннего детства превышеестественно безмолвствовала, одна из всех сподобилась неискусомужно родить Богочеловека Слово». И ниже: «Поэтому и Пречистая, от самого́, так сказать, пребывания в житейских попечениях и от суеты отрекаясь, удалилась от людей и, избежав повинного жития, избрала жизнь никому не видимую и безбрачную и пребывала та̀м, куда никто не входил7. Здесь, освободившись от всяких уз вещества, отвергнув всякое общение и любовь ко всему и превзойдя самое сострадание к Своему телу, Она сосредоточила ум в одном общении и пребывании с Ним, внимании и непрестанной божественной молитве. И благодаря ей в Само́й Себе пребывая и став выше многообразного смятения и помышлений и просто всякого о́браза и вещи, Она совершала новый и неизреченный путь на небо, который есть, скажу та̀к, мысленное молчание. И, прилежно упражняясь в этом и внимая этому умом, Она поднимается выше всякого создания и твари, и более ясно, чем Моисей, видит славу Божию, и созерцает Божественную благодать, которая совершенно не подлежит силе чувственного восприятия, но бывает для неоскверненных душ и умов созерцанием, священным и исполненным благой радости; сделавшись же причастной этому созерцанию, Она, по божественным песнопевцам, становится „светлым Облаком“ поистине живой воды́, и „Зарею мысленного дня“, и „огнеобразной Колесницей Сло́ва“».
До сих пор были слова́ святого Григория.
Из этих слов божественного Григория Паламы́ можно имеющему ум яснее солнца уразуметь, что Пресвятая Дева Богородица, во Святая Святых пребывая, умною молитвою на крайнюю высоту Богови́дения взошла и ради мира духовного от мiра отречением, священным безмолвием ума, мысленным молчанием, сосредоточением ума в непрестанной божественной молитве и внимании и восхождением от деяния к Богови́дению подала Сама Собою божественному, ангельскому монашескому чину образец внимательного жительства по внутреннему человеку, дабы отрекшиеся от мiра монахи, на Нее взирая, в прежде упомянутых монашеских умственных трудах и потах усердно старались, по мере сил, молитвами Ее, быть Ее подражателями. И кто̀ возможет по достоинству похвалить божественную умную молитву, когда и Сама Матерь Божия, ка̀к сказано, руководством Святого Духа наставляемая, была ее делательницею, в пример пользы и преуспеяния монахов! Но для того, чтобы утвердить в ней сомневающихся, как бы в вещи незасвидетельствованной и недействительной, и представить им несомненное доказательство, уже́ настало время указать, какие свидетельства о ней из Священного Писания приводят богоносные отцы, писавшие по просвещению Божественной благодати.
Основание непоколебимое божественная умная молитва имеет в словах Го́спода нашего Иисуса Христа: «Ты же, егда́ мо́лишися, вни́ди в клеть твою, и затворив две́ри твоя, помоли́ся Отцу твоему, Иже в тайне: и Отец твой, ви́дяй в тайне, воздаст тебе я́ве» (Мф. 6:6). Толкуя эти слова́, ка̀к уже́ сказано в 1-й главе, всемiрное светило, святой Иоанн Златоуст по данной ему Богом премудрости относит их к безгласной, тайной, из глубины́ се́рдца воссылаемой молитве, приводя в свидетельство из Святого Писания Боговидца Моисея, святую Анну, матерь Самуила Пророка, праведного Авеля и кровь его, от земли́ вопиющую, так как в молитве их, хотя не испустили ни единого звука, они услышаны были Богом. А еще и особо в трех «Словах» этот великий учитель вселенной, Христовы уста, святой Иоанн Златоуст научает божественной этой молитве, ка̀к пишет о том неложный свидетель, блаженнейший Симеон, архиепископ Фессалоникийский, в главе 294 своей книги, которую вся Святая Соборная Восточная Церковь, как «столп и утверждение истины» (1 Тим. 3:15), весьма высоко ценит8.
Огненный же столп и огненные Духа Святого уста, око церковное — я говорю о Василии Великом, — толкуя слова́ Божественного Писания: «Благословлю Го́спода на всякое время, вы́ну хвала Его во устех моих» (Пс. 33:2), прекрасно научает об умных устах и умном действии, то есть умной молитве, приводя свидетельство из Священного Писания; представляю и самые эти его слова́, Божественной премудрости исполненные.
«Вы́ну хвала Его во устех моих». Кажется, невозможно то, что̀ говорит пророк: ка̀к в устах человеческих всегда может быть хваление Божие? Когда человек ведет обычные житейские беседы, он не имеет хвалы Божией в устах; когда спит, он, разумеется, молчит; когда ест и пьет, ка̀к произнесут уста его хвалу? Но на это мы говорим, что есть и мысленные уста внутреннего человека, — посредством их питаясь, он причащается Сло́ва Божия, Сло́ва жизни, которое есть «Хлеб, сшедый с небесе́» (см. Ин. 6:33). Об этих устах говорит пророк: «Уста моя отверзо́х, и привлеко́х Дух» (Пс. 118:131); эти уста и Господь призывает нас иметь широко отверстыми для принятия истинной пи́щи: «Разшири́, — сказал Он, — уста твоя, и исполню я» (Пс. 80:11). Действительно, однажды изображенная и запечатленная во владычественном9 души́ мысль о Боге может именоваться хвалою, которая от Бога всегда бывает в душе́. Действительно, по апостольскому слову, и усердный может всё творить во славу Божию. Так что всякое делание, и всякое слово, и всякое действие умственное имеет значение хваления. Ведь праведный, «аще яст, аще пиет, аще что̀ и́но творит, вся во славу Божию творит» (см. 1 Кор. 10:31), у такого, и когда он спит, сердце бодрствует (см. Песн. 5:2). До сих пор были слова́ святого Василия. Из его слов становится ясно, что кроме уст телесных есть и умственные уста, и действие есть умственное, и хваление, во внутреннем человеке мысленно всегда совершаемое.
Блаженству же тезоименитый небесный человек, Египта или, лучше сказать, всей вселенной солнце, и даже ярче солнца просиявший неизреченными дарованиями Духа Святого, — я говорю о Великом Макарии — в небесных своих словах об этой святой молитве говорит та̀к: «Христианин должен всегда иметь память о Боге, потому что написано: „Возлю́биши Го́спода Бога твоего от всего се́рдца твоего“ (Лк. 10:27), дабы то̀т не только тогда, когда входит в молитвенный дом, любил Го́спода, но и когда ходит, беседует, ест и пьет, имел память о Боге, любовь и желание; ибо Писание говорит: „Иде́же есть сокровище ваше, ту̀ будет и сердце ваше“ (Мф. 6:21)», и прочее.
Преподобный же и Богоносный, древний святой отец Исаия Постник в свидетельство о сокровенном поучении, то есть об Иисусовой молитве, мыслью в сердце совершаемой, приводит такие слова́ Божественного Писания: «Согре́яся сердце мое во мне, и в поучении моем разгорится огнь» (Пс. 38:4).
Преподобный же Симеон (о котором засвидетельствовано в упомянутой ранее книге блаженнейшего Симеона Фессалоникийского), который среди Царствующего града благодаря умной молитве, как солнце, просиял неизреченными дарованиями Пресвятого Духа и поэтому всею Церковью наречен Новым Богословом, — тот в слове своем «О трех о́бразах молитвы» об умной молитве и внимании пишет вот что̀: «Святые наши отцы, слыша, ка̀к Господь говорит, что „от се́рдца исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы́, лжесвидетельства, хулы́, и та̀ суть сквернящая человека“ (Мф. 15:19-20), и научает „внутреннее сткля́ницы очистити, да и внешнее ея будет чи́сто" (см. Мф. 23:26), оставили мысль о всяком ином деле и подвизались в этом хранении се́рдца, в точности зная, что вместе с этим и всяким иным деланием без труда овладеют. А без этого делания добродетель пребывать не может». Этими словами преподобного ясно показано, что приведенные слова́ Господни божественные отцы определили для себя как свидетельство и основание хранения се́рдца, то есть мысленного призывания Иисуса. А еще преподобный этот в свидетельство о божественной умной молитве и иные приводит слова́ из Священного Писания, говоря: «Об этом сказал Екклезиаст: „Веселися, ю́ноше, в юности твоей... и ходи в путех се́рдца твоего непорочен... и остави ярость от се́рдца твоего“ (Еккл. 11:9-10) и „аще дух владеющаго найдет на тя, ме́ста твоего не остави“ (Еккл. 10:4)», говоря же о месте, он указывает на сердце, как и Господь сказал: «От се́рдца исходят помышления злая» (Мф. 15:19). И еще: «И не возноси́теся»10 (Лк. 12:29); и еще: «Тесная врата́ и прискорбен путь, вводя́й в живот» (см. Мф. 7:14) и «блаже́ни ни́щии духом» (Мф. 5:3), то есть не имеющие в себе ни единой мысли ве́ка сего. Кроме того, и апостол Петр говорит: «Трезви́теся, бодрствуйте, зане́ супостат ваш диавол, яко лев ры́кая ходит, иски́й кого̀ поглоти́ти» (1 Пет. 5:8). И апостол Павел самым явным образом о сердечном хранении пишет к ефесянам: «Несть наша брань к крови и плоти, но к нача́лом и ко властем и к мiродержи́телем тмы ве́ка сего, к духово́м зло́бы поднебесным» (Еф. 6:12).
Преподобный же Исихий, пресвитер, богослов и учитель Иерусалимской Церкви, друг и собеседник преподобного и богоносного отца нашего Евфимия Великого, по просвещению Божественной благодати богомудро написавший об этом всесвященном мысленном призывании в сердце Иисуса, то есть об умной молитве, книгу из двухсот глав, приводит об этом такие свидетельства из Божественного Писания: «Блаже́ни чистии сердцем, яко ти́и Бога у́зрят» (Мф. 5:8); и еще: «Внемли́ себе, да не будет слово тайно в сердце твоем беззакония» (Втор. 15:9); и еще: «Воутриих предстану Ти, и у́зриши мя» (см. Пс. 5:4); и еще: «Блажен, иже и́мет и разбие́т младенцы твоя о камень» (Пс. 136:9); и еще: «Воу́трия избива́х вся грешныя земли́, е́же потреби́ти от града Господня вся делающия беззакония» (Пс. 100:8); и еще: «Угото́вися, Израилю, призывати имя Го́спода Бога твоего» (см. Ам. 4:12). И апостол призывает: «Непрестанно моли́теся» (1 Фес. 5:17); и Сам Господь наш говорит: «Без Мене́ не можете твори́ти ничесо́же. Иже будет во Мне, и Аз в нем, сей сотворит плод мног» (см. Ин. 15:5); и еще: «Аще кто̀ во Мне не пребудет, изве́ржется вон, я́коже розга́» (Ин. 15:6), и еще: «От се́рдца исхо́дят помышления злая, убийства, прелюбодеяния... и та̀ суть сквернящая человека» (Мф. 15:19-20), и еще из псалмов Давида: «Е́же сотвори́ти волю Твою, Боже мой, восхоте́х, и закон Твой посреде́ чре́ва моего» (Пс. 39:9), и прочие, которые из-за продолжительности их перечисления я оставляю.
Божественный же и богоносный отец наш Иоанн Лествичник о священной этой молитве и истинном безмолвии ума из Божественного Писания приводит такие свидетельства, говоря: «Великий великой и совершенной молитвы делатель сказал: „Хощу́ пять словес умом моим рещи́... “ (см. 1 Кор. 14:19), и прочее». И еще: «Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое» (Пс. 56:8), и еще: «Аз сплю, сердце же мое бдит» (Песн. 5:2), и еще: «Воззвах, — сказал псалмопевец, — всем сердцем моим» (Пс. 118:145), то есть телом и душою, и прочее.
Богоносный же отец наш Филофей, игумен обители Купины Пресвятой Богородицы, что̀ на Синае, о мысленном хранении се́рдца составивший малую книжицу глав, бесценных жемчужин Божественной премудрости, преисполненных небесной неизреченной сладости Духа Святого, — в непоколебимое основание своих, говорю, слов полагает слова́ Священного Писания: «Воу́трия избива́х вся грешныя земли́» (Пс. 100:8), и прочее; и «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21); и «уподобися Царствие Небесное зе́рну гору́шечну» (см. Мф. 13:31), и жемчужине, и закваске (см. Мф. 13:33, Мф. 13:45); и еще: «Без Мене́ не можете твори́ти ничесо́же» (Ин. 15:5); и еще: «Всяким хранением соблюдай твое сердце» (см. Притч 4:23); и «очисти внутреннее сткля́ницы, да будет и внешнее ея чи́сто» (см. Мф. 23:26); и «несть наша брань к крови и плоти, но к нача́лом и ко власте́м и к мiродержи́телем тмы ве́ка сего, к духово́м злобы поднебесным» (Еф. 6:12); и еще: «Трезвитеся, бодрствуйте, зане́ супостат ваш диавол, яко лев ры́кая ходит, иски́й кого̀ поглоти́ти: емуже проти́витеся тверди верою» (1 Пет. 5:8-9); и еще: «Соуслаждаюся бо закону Божию во внутреннем человеце; ви́жду же ин закон сопротив вою́ющь закону ума моего и пленя́ющь мя» (см. Рим. 7:22-23), и прочее.
Божественный же во святых отец наш Диадох, епископ Фотикийский, о котором засвидетельствовано в книге прежде упомянутого святителя Христова Симеона Фессалоникийского, своим словам об умной Иисусовой, в сердце, как священнодействие некое, совершаемой молитве, словам, исполненным духовной премудрости, находящимся в божественной его книге «Сто глав», полагает такое основание из Божественного Писания: «Никтоже может рещи́ Го́спода Иисуса, то́чию Духом Святым» (1 Кор. 12:3). Приводит он свидетельство и из евангельской притчи о купце, ищущем хороших жемчужин, в таких словах: «Это — жемчужина многоценная, которую можно стяжать, продав всё свое имение, и иметь неизглаголанную об обретении ее радость» (см. Мф. 13:45-46), и прочее.
Преподобный же отец наш Никифор Постник, о котором засвидетельствовано в той же книге прежде упомянутого святителя Симеона, в написанном им, духовной пользы преисполненном слове о хранении се́рдца уподобляет божественное это мысленное делание в сердце молитвы сокровищу, скрытому на поле, и называет светильником горящим, приводя слова́ Священного Писания: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21); и «несть наша брань к крови и плоти» (Еф. 6:12); и еще о том, чтобы «де́лати и храни́ти» (Быт. 2:15), и прочее.
Божественный же и богоносный отец наш Григорий Синаит, который деланием этой божественной молитвы на Святой Горе́ Афонской и в прочих местах взошел к высочайшему Богови́дению и как солнце воссиял в дарованиях Пресвятого Духа, который Божественною премудростию сложил Троичны (те, что̀ поются по всей вселенной каждое воскресенье после Троичного канона11 в Святой Соборной Восточной Церкви), а также и канон Животворящему Кресту, он-то, объяв писания всех духоносных отцов, составил книгу, преисполненную всякой духовной пользы, и в ней более прочих святых подробно научает этой божественной, умом в сердце священнодействуемой молитве, приводя из Божественного Писания такое свидетельство своих слов: «Поминай Го́спода Бога твоего вы́ну» (см. Тов. 4:5; Втор. 8:18); и еще: «В зау́трии сей се́мя твое, и в вечер да не оставляет рука твоя» (Еккл. 11:6), и прочее; и еще: «А́ще бо молю́ся (обрати внимание, что уста и язык, дух12 и голос — одно и то же) язы́ком», то есть устами, «дух мой мо́лится», то есть голос мой, «ум же мой без плода есть... Помолю́ся убо усты́, помолю́ся же и умом...» (см. 1 Кор. 14:14-15) и «хощу́ рещи́ пять словес умом...» (1 Кор. 14:19), и прочее; приводит он в качестве свидетеля и Лествичника, относящего эти слова́ к молитве; и еще: «Ну́ждно есть Царствие Небесное, и ну́ждницы восхищают е» (см. Мф. 11:12); и еще: «Никтоже может рещи́ Го́спода Иисуса, то́чию Духом Святым» (1 Кор. 12:3), и прочее.
Апостольским же стопам последователь, непреоборимый столп православной веры, на Флорентийском соборище растерзавший, как паутинные се́ти, духоборческие ереси латинян огненным мечом Духа и истиной православных догматов, — я говорю о Марке, всесвященнейшем, премудрейшем и красноречивейшем митрополите Ефесском, — в начале толкования церковного последования пишет о божественной Иисусовой, умом в сердце тайно совершаемой молитве, употребляя свидетельства из Божественного Писания. Предлагаю и самые его богомудрые слова́, которые состоят в следующем: «Подобало бы, согласно повелевающей заповеди, непрестанно молиться и поклонение Богу возносить духом и истиною. Но узы устремления к житейским помыслам и попечений о теле многих отводят и отдаляют от Царствия Божия, находящегося внутри нас, ка̀к утверждает Господне слово, и препятствуют пребывать при умном жертвеннике тем, кто̀ приносит от себя Богу духовные и словесные жертвы, по божественному апостолу, который говорит, что мы — храм Бога, живущего в нас, и Дух Его Божественный живет в нас (см. 1 Кор. 3:16-17). И нет ничего удивительного, если это обычно случается со многими, живущими по плоти, когда мы видим и неких отрекшихся от мiрских веще́й монахов, которые хотя и сильно хотят, но еще не могут достигнуть истинной молитвы, потому что мысленно бывают боримы действиями страстей13, и оттого поднимается большое смятение, помрачающее словесную часть души́. Сладка сердечная, чистая и непрестанная память об Иисусе и бывающее от нее неизреченное просвещение».
Преподобный же отец наш российский, святой Нил Сорский на основе учения богоносных отцов, а прежде всего — Григория Синаита, составивший свою книгу о мысленном хранении се́рдца, употребляет такие свидетельства из Священного Писания: «От се́рдца исходят помышления злая, и сквернят человека» (см. Мф. 15:19-20), и «очисти внутреннее сткля́ницы» (Мф. 23:26), и это: «Духом и истиною подобает Отцу кланятися» (см. Ин. 4:24), и «а́ще молю́ся язы́ком...», и прочее. И «хощу́ пять словес умом моим рещи́, нежели тмы словес язы́ком» (1 Кор. 14:19), и прочее.
Другое же светило российское, святитель Христо́в Димитрий, митрополит Ростовский, который заблуждения раскольников и их богопротивный и растленный, противящийся Святому Писанию разум, как паутинные се́ти растерзал духовным мечом сло́ва, и написал на пользу Церкви Святой многие исполненные премудрости Духа Святого поучения, и составил слово о внутреннем мысленном делании молитвы, преисполненное духовной пользы, употребляет такие свидетельства из Священного Писания: «Ты же, егда́ мо́лишися, вниди в клеть твою...» (Мф. 6:6), и прочее; и еще: «Тебе рече́ сердце мое: Го́спода взыщу, взыска́ Тебе лице́ мое, лица́ Твоего, Господи, взыщу» (Пс. 26:8); и еще: «И́мже образом желает еле́нь на источники водны́я, си́це желает душа́ моя к Тебе, Боже» (Пс. 41:2); и еще: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21); и еще: «Всякою молитвою и молением моля́щеся на вся́ко время духом» (Еф. 6:18). И «а́ще молю́ся язы́ком, дух мой мо́лится, а ум мой без плода есть» (1 Кор. 14:14); и еще: «Помолю́ся духом, помолю́ся же и умом; воспою духом, воспою и умом», и прочее. Эти слова́ он со святым Иоанном Лествичником, Григорием Синаитом и преподобным Нилом Сорским относит к умной молитве.
Еще же и Устав Церковный, напечатанный в царствующем великом граде Москве, предлагая церковное законоположение о поклонах и молитве, в свидетельство об этой божественной молитве из Священного Писания приводит такие слова́: «Бог дух есть»; Он хочет, чтобы покланялись Ему «духом и истиною» (см. Ин. 4:24). И «а́ще помолю́ся язы́ком, дух мой мо́лится, а ум мой без плода есть. Что̀ у́бо есть? Помолю́ся духом, помолю́ся и умом; воспою духом, воспою и умом» (1 Кор. 14:14-15). И еще: «Хощу, — сказал апостол, — в церкви пять словес умом моим глаго́лати, нежели тмы словес язы́ком» (см. 1 Кор. 14:19). Кроме того, Устав приводит и свидетельства святых отцов: святого Иоанна Лествичника, божественного Григория Синаита, святого Антиоха — и отчасти их божественные учения об этой умной молитве, окончив изложение которых, говорит: «И вот, здесь мы заканчиваем речь о святой, священной и всегда поминаемой умной молитве». А затем представляет слово и о святой для всех единой молитве, которая предлагается в церковном чиноположении.
Вот уже́ благодатью Божией показано, что богоносные отцы, умудряемые просвещением Святого Духа, основание учения своего о мысленном священнодействии тайно совершаемой во внутреннем человеке молитвы полагают на недвижимом камне Божественного Писания Нового и Ветхого Заветов, заимствуя оттуда, как из неисчерпаемого источника, столь премногие свидетельства.
Итак, кто̀ из правоверующих христиан при виде этого мог бы хоть немного засомневаться в этой божественной вещи? Разве тот, кто̀ повинуется духу нечувствия, кто̀ слышит и видит, а понимать и знать не хочет. Боящиеся же Бога и имеющие здравый разум, глядя на стольких свидетелей и такие свидетельства, единодушно признаю́т, что это — божественное дело, более всех подвигов монашеских свойственное и приличное ангельскому монашескому чину. А о делании этом вышеупомянутые и премногие другие божественные отцы наши предлагают в своих писаниях многие достойные слышания, меда и сота сладчайшие (см. Пс. 18:11), духовной премудрости исполненные свои слова́, научая внутреннему мысленному подвигу против мысленных и невидимых врагов: ка̀к до́лжно против них обращать этот меч духовный и пламенное это непобедимое оружие имени Иисусова, охраняющее сердечные врата, то есть ка̀к до́лжно священнодействовать умом в сердце эту божественную Иисусову молитву.
О том са́мом священнодействии этой священной молитвы, а прежде всего о самых ее началах и первом опыте, о том, ка̀к до́лжно новоначальным ей обучаться, я, последнейший, по силе моего немощного ума, содействием укрепляющего меня Бога, должен написать на основе учения святых отцов хотя бы нечто малое. И в первую очередь до́лжно возвестить о том, что эта божественная молитва есть художество духовное, а затем — и о приготовлении к деланию ее, по учению святых отцов.
▲
ГЛАВА III.
О том,
что эта священная умная молитва
есть духовное художество
Да будет же известно, что божественные отцы наши это священное мысленное делание молитвы называют художеством. Святой Иоанн Лествичник в Слове 27, о безмолвии, научая таинству умной этой молитвы, говорит: «Если художеству этому ты опытно научился, то не можешь не знать, о чём говорю. Сидя на высоте, наблюдай, если только умеешь, и тогда увидишь, ка̀к, когда, откуда, сколь многие и какие воры идут, чтобы войти и украсть грозди. Утрудившись, страж этот, встав, помолится, а пото́м снова сядет и прежнего делания мужественно держится». Святой же Исихий, пресвитер Иерусалимский, об этой же священной молитве говорит: «Трезвение есть художество духовное, совершенно избавляющее человека, с Божией помощью, от страстных помышлений, слов и лукавых дел».
Святой же Никифор Постник, научая той же молитве, говорит: «Придите и поведаю вам о науке, или, вернее, художестве, вечного, а вернее, небесного жития, вводящем своего делателя без труда и пота в пристанище бесстрастия». А художеством эту святую молитву упомянутые святые отцы, ка̀к показано, называют, думаю, потому, что как художеству не может сам по себе человек на опыте без художника научиться, так и этому мысленному деланию молитвы без опытного наставника обучиться невозможно. Но преуспеяние в этом деле, по святому Никифору, к очень многим или даже ко всем приходит от учения, редкие же без учения, понуждением к деланию и теплотою веры, приняли его от Бога.
Ведь уставное церковное правило по священным церковным книгам, которое, как дань, подобающую Царю Небесному, православные христиане, мiрские и монахи, должны воздавать на всякий день, всякий грамотный может устно читать и совершать без всякого научения. А умом в сердце приносить Богу таинственную жертву молитвы (поскольку это — духовное художество) без научения, ка̀к прежде показано, невозможно.
Это самое духовное художество есть существенное и непрестанное дело монахов, дабы они отличались не только отречением от мiра и того, что̀ в мiре, переменой имени при пострижении и особенными одеждами, безбрачным, девственным, чистым, в самопроизвольной нищете житием, особенной пищей и местом жительства, но и самым мысленным, духовным во внутреннем человеке вниманием и молитвой и имели делание особенное и намного превосходящее делание мiрских людей.
▲
ГЛАВА IV.
Какое приготовление
должно́ быть у того,
кто̀ хочет проходить
это божественное делание
Насколько больше всякого монашеского подвига эта божественная молитва, которая, по святым отцам, есть верх подвигов и источник добродетелей, тончайшее и невидимое во глубине се́рдца делание ума, настолько и тонкие, невидимые, для ума человеческого едва постижимые, расставляются против нее невидимым врагом спасения нашего се́ти многообразных его прелестей и мечтаний. Поэтому усердствующему обучаться этому божественному деланию нужно, по святому Симеону Новому Богослову, предать себя в истинное, согласное со Святым Писанием послушание душою и телом (то есть совершенное отсечение своей воли и рассуждения) человеку, боящемуся Бога и усердному хранителю Божественных Его заповедей, не неопытному в мысленном этом подвиге, который может по писанию святых отцов показать повинующемуся незаблудный, веду́щий ко спасению путь умного этого делания, то есть умом в сердце тайно совершаемой молитвы, — дабы то̀т благодаря истинному разумному послушанию мог быть свободным от всех смятений, попечений и пристрастий этого мiра и своего те́ла. В са́мом деле, как же не будет свободен возложивший всякое попечение о душе́ и теле своем на Бога и по Боге на своего отца? А смирением (по свидетельству святого Иоанна Лествичника и многих святых отцов), рождающимся от послушания, возможет он убежать от всех прелестей и сетей диавольских, а также тихо и безмолвно, без всякого вреда, с великим преуспеянием души́ своей всегда упражняться в мысленном этом деле. Если же, и в послушание по Богу себя предав, не нашел бы в отце своем самым делом и опытом искусного наставника этой божественной умной молитвы (ибо в нынешнее время — увы! многого плача и рыдания достойные вещи — совершенно исчезают опытные наставники этого делания), то не должен он из-за этого отчаиваться, но, пребывая в истинном, по заповедям Божиим послушании со смирением и страхом Божиим (а не жительствуя самочинно и своевольно, по собственному рассуждению, без послушания, чему обычно последует прелесть), возложив всю надежду на Бога, должен вместе с отцом своим вместо истинного наставника с верою и любовью повиноваться учению преподобных отцов наших, этому божественному деланию по просвещению Божией благодати подробно научающих, и оттуда научаться этой молитве. И непременно благодать Божия, молитвами святых отцов, поможет и наставит, ка̀к без всякого сомнения научиться этому божественному делу.
▲
ГЛАВА V.
Чѐм является
по качеству и действию своему
эта священная Иисусова молитва
Итак, когда положено, как бы некое твердое и непоколебимое основание, такое предуготовление к этой божественной молитве, то есть треблаженное послушание, уже́ наступает время на основе учения святых отцов показать, что̀ представляет собой эта священная молитва по своему качеству и действию, дабы желающий обучаться ее духовному деланию, видя, что она возводит подвижника к такому великому и неизреченному преуспеянию в различных добродетелях, с бо́льшим усердием и божественной ревностью возжелал прилепиться к этому всесвященному делу мысленной молитвы.
Святой Иоанн Лествичник в Слове 28 о молитве в начале говорит: «Молитва по качеству своему есть сопребывание и соединение человека и Бога, а по действию — состояние мира, с Богом примирение, мать и, в свою очередь, дочь слёз, умилостивление о грехах, мост через искушения, от скорбей преграда, браней сокрушение, дело ангелов, всех бесплотных пи́ща, будущее веселие, бесконечное делание, добродетелей источник, дарований виновница, преуспеяние невидимое, пи́ща души́, ума просвещение, для отчаяния секира, надежды указание, от печали избавление, богатство монахов, безмолвников сокровище, ярости умаление, зеркало преуспеяния, мер явление14, обнаружение душевного устроения, возвестительница будущего, знамение славы. Молитва для истинно молящегося есть судилище, суд и Господень престол суда прежде будущего престола».
Святой же Григорий Синаит в главе 113 акростихов говорит: «Молитва в новоначальных есть как бы огонь веселия, испускаемый сердцем, а в совершенных — как действующий благоухающий свет. Или еще: молитва есть апостолов проповедание, веры действие, а лучше сказать, вера непосредственная, осуществление того, на что̀ надеемся15, действенная любовь, ангельское движение, сила бесплотных, дело и веселие их, благовествование Божие, извещение се́рдца, надежда на спасение, освящения знамение, святости признак, Божие познание, крещения явление, купели очищение, Духа Святого обручение, Иисусово радование, веселие души́, милость Божия, примирения знамение, Христова печать, луч мысленного солнца, денница сердец, христианству утверждение, явление Божия примирения, благодать Божия, премудрость Божия, а лучше сказать, самопремудрости нача́ло, Божие явление, монахов дело, безмолвствующих жительство, а лучше, безмолвия причина, ангельского жительства знамение».
Блаженный же Великий Макарий говорит: «Глава всякого благого старания и верх всех подвигов есть то̀, чтобы претерпевать в молитве, посредством которой мы всегда можем прошением от Бога приобретать и прочие добродетели. Ибо отсюда бывает в сподобляющихся приобщение святости Божией, духовного действия и соединение устроения ума с Господом неизреченною любовью. Ибо тот, кто̀ всегда понуждает себя претерпевать в молитве, от духовной любви возгорается к Богу божественным влечением и пламенным желанием и по мере своей принимает благодать духовного освящающего совершенства».
Святой же Исихий, пресвитер Иерусалимский, говорит: «Светородным, молниеродным, светоиспускательным и огненосным пусть прилично и соответственно таким наименованиям называется хранение ума. Ибо оно превосходит, поистине сказать, бесчисленное множество телесных добродетелей. И потому подобает называть эту добродетель почетными наименованиями, за рождающиеся из нее светозарные светы. Возжелавшие ее из грешных, непотребных, скверных, невежд, неразумных и неправедных могут сделаться праведными, благопотребными, чистыми, святыми и разумными через Иисуса Христа; и не только это̀, но они могут и таинства Божественные созерцать, и богословствовать. И будучи созерцателями, они переплывают к этому чистейшему и бесконечному Свету, и приближаются к Нему неизреченными приближениями, и воистину с Ним поселяются и жительствуют. Поскольку вкусили они, „яко благ Господь“ (Пс. 33:9), то и исполняется явно на таких первоангелах слово Давидово: „Оба́че праведнии испове́дятся имени Твоему, и вселя́тся пра́вии с лице́м Твоим“ (Пс. 139:14). Ибо воистину, воистину одни эти подлинно призывают и исповедаются Богу, с Которым и любят всегда беседовать, любя Его».
Святой же Симеон, архиепископ Фессалоникийский, об этой же священной молитве говорит: «Эта самая божественная молитва, Спаса нашего призывание: „Господи Иисусе Христе́, Сыне Божий, помилуй мя“ — есть и молитва, и моление, и исповедание веры, и Духа Святого подательница, и даров Божественных дарователь, и очищение се́рдца, и изгнание бесов, и вселение Иисус Христово16, и духовных мыслей и божественных помыслов источник, и от грехов избавление, и душ и телес врачевание, и просвещения божественного податель, и милости Божией источник, и откровений и тайн Божественных смиренным дарователь, и самое спасение, потому что носит в себе спасительное имя Бога нашего. Это самое имя есть именуемое в нас имя Иисуса Христа, Сына Божия».
До сих пор были слова святого Симеона.
Также и прочие богоносные отцы, пишущие об этой святой молитве, своим учением, премудрости Божией исполненным, показывают действие ее, происходящую от нее неизреченную духовную пользу и преуспеяние через нее в Божественных дарованиях Духа Святого.
Итак, кто̀, видя, что эта священнейшая молитва приводит подвижника к такому небесному сокровищу различных добродетелей, не воспламенится ревностью Божией к постоянному деланию молитвы, чтобы ею всегда сохранять, как сокровище, в душе́ и сердце своем всесладчайшего Иисуса и непрестанно в себе поминать вседражайшее Его имя, неизреченно воспламеняясь (см. Пс. 25:2) ею к Его любви? Разве только то̀т не приложит усердия коснуться мысленного делания мысленной молитвы, помыслы которого охвачены заботой о житейском, который связан узами попечений о теле, отводящими и отдаляющими многих от Царствия Божия, находящегося внутри нас, и который еще самым делом и опытом не испытал душевною гортанью неизреченной божественной сладости этого всеполезнейшего делания и не знает, сколь великую внутри себя эта вещь имеет сокровенную духовную пользу. А хотящие быть соединенными любовью со сладчайшим Иисусом, оплевав все красо́ты этого мiра, наслаждения и покой телесный, ничего иного в этой жизни иметь не захотят, ка̀к только всегда упражняться в делании райского сада молитвы.
▲
ГЛАВА VI.
О начале,
о том, ка̀к подобает
обучаться совершению умом в сердце
этой божественной молитвы
Поскольку в древние времена это всесвятое делание умной молитвы просияло во многих местах, где пребывали святые отцы, и много тогда было учителей этого духовного делания, постольку святые отцы наши, писавшие о нём, показывали только происходящую от него неизреченную духовную пользу, не имея, ка̀к мне кажется, нужды́ писать о са́мом первом опыте этого делания, приличествующем новоначальным. Если же где отчасти и писали, то и это вполне ясно для знающих это делание по опыту, а от незнающих сокрыто. Некоторые же из отцов, когда увидели, что истинные и непрелестные наставники этого делания начали стремительно умаляться, тогда, движимые Духом Божиим, дабы не исчезло истинное учение о начале этой мысленной молитвы, они написали и о са́мом начале и первом ее опыте, а именно о том, ка̀к до́лжно обучаться этой молитве новоначальным, ка̀к умом входить в пределы сердечные и там истинно и непрелестно совершать умом молитву. И само их божественное учение об этом до́лжно открыто предложить.
Святой Симеон Новый Богослов о начале этого делания говорит та̀к: «Истинное и непрелестное внимание и молитва состоит в том, чтобы ум, когда молится, хранил сердце, внутри него постоянно обращался и из глубины́ его воссылал моления ко Господу. Таким образом, здесь вкусив, „яко благ Господь“ (Пс. 33:9), не исходит он более из обители се́рдца17; ибо говорит и он с апостолом: „Добро́ есть нам зде бы́ти“ (Мф. 17:4; Мк. 9:5; Лк. 9:33) — и, непрестанно обозревая тамошние места́, всеваемые вражеские помыслы, низлагая, изгоняет». И ниже об этом же еще яснее говорит он та̀к: «Сядь в безмолвной келии, в отдельном углу, и постарайся совершать то, что̀ говорю тебе: затвори дверь и отстрани ум твой от всей суеты́, затем прижми к груди твой подбородок, направляя и чувственное око вместе с умом. Придержи же и дыхание в ноздрях, чтобы не слишком свободно дышать, и попытайся мысленно обрести внутри себя место сердечное, гдѐ, согласно естеству, любят пребывать все душевные силы. И сначала найдешь ты тьму и несмягчаемую огрубелость. Если же ты будешь пребывать в этом деле, совершая его ночь и день, то обретешь — о чудо! — непрестанное веселие. Ибо вместе с тем, как найдет ум место сердечное, тотчас видит то, чего̀ никогда не видел, а именно видит он среди се́рдца воздух и себя всего светлым и исполненным рассуждения. И с тех пор, откуда бы ни проник помысл, прежде чем он проявится или изобразится, отгоняет его и истребляет призыванием Иисуса Христа. С этого вре́мени ум, злопамятствуя на бесов, воздвигает против них естественный гнев, гонит и низлагает мысленных супостатов. И иному научишься с помощью Божией хранением ума, держа в сердце Иисуса».
Преподобный же Никифор Постник, еще яснее научая о входе умом в сердце, говорит: «Да будет у тебя прежде всего житие безмолвно, беспопечительно и со всеми мирно. Затем, войдя в келию твою, затворись и, сев в особом углу, сделай, что̀ говорю тебе. Знаешь, что дыхание, которым дышим, есть этот воздух, выдыхаем же мы его не благодаря чему̀ иному, как только благодаря сердцу; ибо оно — причина жизни и теплоты те́ла. В са́мом деле, сердце привлекает воздух, чтобы свою теплоту посредством дыхания вытеснить вовне, а себе пода́ть благорастворение18. Причина же такого устроения, или, лучше сказать, служитель, есть легкое, которое создано Творцом пористым и, как некий мех, изобильно вводит и выводит содержимое, то есть вдыхаемый и выдыхаемый воздух. Таким образом, сердце, холодное втягивая посредством дыхания, а теплое вытесняя, тѐм самым непрестанно соблюдает порядок, в котором оно было устроено для поддержания жизни. Итак, ты, сев и собрав ум твой, введи его в дыхательный путь, которым вдыхаемый воздух входит в сердце, и подтолкни его и понудь войти вместе с вдыхаемым воздухом в сердце. Когда же он войдет туда, то последующее за этим будет уже́ не невесело и не нерадостно». И ниже: «Поэтому, брат, приучи ум не скоро исходить оттуда, ведь сначала он очень унывает от внутреннего заключения и тесноты́. Но как только он привыкнет, то более уже́ не пребывает во внешних скитаниях, ибо „Царствие Небесное внутрь нас есть“ (см. Лк. 17:21). Обозревая его там и чистой молитвой взыскуя, внешнее всё считает мерзким и ненавистным. Итак, если с первого раза, ка̀к сказано, умом войдешь в сердечное место, которое я показал тебе, то воздай благодарение Богу, и прославь Его, и взыграй, и держись этого делания постоянно, и оно научит тебя тому́, чего̀ не знаешь. Подобает же тебе уразуметь и то̀, что ум твой, та̀м пребывая, с тех пор не должен оставаться молчащим и праздным, но должен иметь дело и поучение непрестанное: „Господи Иисусе Христе́, Сыне Божий, помилуй мя!“ — и никогда этого не прекращать. Ибо это, удерживая ум нерассеянным, являет его неуловимым и неприкосновенным для прилогов вражеских и к любви и к непрестанному божественному желанию возводит. Если же, много потрудившись, брат, не можешь войти в стра́ны се́рдца, ка̀к мы тебе определили, то сделай, что̀ говорю тебе, и при помощи содействующего тебе Бога найдешь искомое.
Знаешь ли, что словесное19 всякого человека находится в груди́? Ибо там, внутри груди́, хотя бы и уста молчали, мы говорим, рассуждаем, совершаем молитвы и поем псалмы и другое делаем. И вот этой словесности, отняв от нее всякий помысл (ведь ты можешь, если захочешь), дай говорить: „Господи Иисусе Христе́, Сыне Божий, помилуй мя“, — и понудь себя это, вместо всякой иной мысли, всегда внутри вопиять. Если же некоторое время будешь этого придерживаться, то этим откроется тебе и сердечный вход, ка̀к мы тебе написали, вне всякого сомнения, ка̀к и мы познали из опыта. Придет к тебе с многовожделенным и сладким вниманием и весь лик добродетелей: любовь, радость, мир и прочее» (см. Гал. 5:22-23).
Божественный же Григорий Синаит, научая также, ка̀к подобает умом совершать в сердце спасительнейшее призывание Го́спода, говорит: «С утра сидя на скамье высотой в пядь20, принудь ум из ме́ста владычественного сойти в сердце и держи его в нём. И склонившись с усилием и в груди́, плечах и шее испытывая сильную боль, непрестанно взывай умно или душевно: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя!“ Пото́м, когда из-за тесноты́, болезненности и частого призывания, пожалуй, будет тебе и не сладостно — что̀ случается не от частого вкушения одной снеди Триименитого21, ибо „ядущии Мя“, сказано, „еще взалчут“ (Сир. 24:23), — то, переводя ум в другую половину молитвы, говори: „Сыне Божий, помилуй мя!“ И, многократно произнося эту половину, не должен ты от лености и уныния часто переменять ее на первую, потому что не укореняются растения, часто пересаживаемые. Сдерживай и дыхание легких, чтобы ты не слишком свободно дышал. Ибо движение вдыхаемого и выдыхаемого воздуха, производимое сердцем, помрачает ум, возбраняя ему низойти или не допуская его к сердцу, и рассеивает мысль. Оттуда его изгоняя, оно или предает его, точно пленника, забвению, или устраивает та̀к, что он вместо того̀ поучается иному, незаметно оказываясь в том, в чём не подобает. Если же увидишь нечисто́ты лукавых ду́хов, то есть помыслы, возникающие или изображающиеся в уме твоем, не ужаснись, не удивись. Если и добрые разумения о неких вещах появляются у тебя, не внимай им. Но, удерживая дыхание, насколько для тебя возможно, и ум в сердце затворяя, и часто, с постоянством повторяя призывание Го́спода Иисуса, скоро ты попалишь и истребишь тѐх, уязвляя их невидимо Божественным именем. В са́мом деле, Лествичник говорит: „Иисусовым именем бей ратников, потому что нет ни одного более крепкого оружия ни на небе, ни на земле“».
И еще этот же святой, поучая о молитве и безмолвии, ка̀к подобает при нём сидеть, говорит: «Иногда сиди на малом стуле, и та̀к больше всего, для утруждения, а иногда — и на постели немного, до вре́мени, для отдыха. Сидение твое должно́ быть с терпением, по слову сказавшего: „В молитве претерпевающе“ (см. Кол. 4:2), и не скоро нужно вставать, изнемогая из-за мучительной боли, умственного вопля и непрерывного пригвождения ума к сердцу. Ибо вот, говорит пророк: „Болезни объяша мя, якоже раждающую“ (см. Иер. 6:24). Но, поникнув долу и ум в сердце собирая, если только оно отверзлось, призывай на помощь Го́спода Иисуса. Испытывая же боль в плечах и часто чувствуя головную боль, терпи то̀ с усилием и ревностью22, ища в сердце Го́спода, ибо „ну́дящихся есть Царствие Божие, и ну́ждницы восхищают е“ (см. Мф. 11:12)», и прочее. И еще о том, ка̀к подобает совершать молитву, говорит: «Та̀к сказали отцы: один — „Господи Иисусе Христе́, Сыне Божий, помилуй мя!“ — всю, иной же — половину: „Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя!“ — что̀ и удобнее из-за младенчества еще и немощи ума. Ибо никто не может сам собою тайно, без Духа, один чисто и совершенно „рещи́ Го́спода Иисуса, то́чию Духом Святым“ (1 Кор. 12:3), но, как немотствующий еще младенец, совершить ее, то есть молитву, членораздельно не может. И не до́лжно часто переменять призывание имен из-за изнеможения, но редко, ради постоянства в молитве. Кроме того, иные учат говорить ее устами, а другие — умом, я же предлагаю и то̀ и другое. Ибо иногда изнемогает говорить, унывая, ум, а иногда — уста. И потому подобает совершать молитву обоими: и устами и умом; однако подобает вопиять спокойно23 и несмущенно, чтобы голос, смущая чувство душевное и внимание ума, не препятствовал им, пока ум, привыкнув к делу, не преуспеет и не примет силу от Духа твердо и совершенно24 молиться. Тогда уже́ молящийся не имеет нужды́ говорить устами, да и не может, будучи в состоянии исполнять делание в совершенстве и одним умом».
Вот та̀к вышеупомянутые святые отцы, ка̀к показано, представляют новоначальным вполне ясное учение и опыт обучения умному деланию. А от их учения можно уразуметь учение и прочих святых об этом делании, хотя и более прикровенно изложенное.
Конец шести глав. Богу премилостивому слава, честь, поклонение и благодарение в бесконечные веки. Аминь.
▲
Примечания:
* Перевод с церковнославянского языка выполнен по изданию: Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского. Репр. воспр. изд. 1847 г. Свято-Введенская Оптина пустынь, 2001. С. 170-210.
1 В славянском тексте — «боготворную». Слово «боготворный» соответствует греческому ϑεοποιός, что̀ значит «обо́живающий».
2 Слово «языкоболие» — это калька с греческого γλωσσαλγία, что̀ буквально означает «болезнь языка», а в святоотеческих текстах может иметь значение «хула, злоречие».
3 Здесь и далее цитаты из Священного Писания приводятся так, ка̀к они даны у преподобного Паисия Величковского.
4 То есть письменно.
5 Подразумевается диавол.
6 См. в последовании Божественной литургии святого Иоанна Златоуста ектению по освящении Святых Даров.
7 То есть во Святая Святых Иерусалимского храма.
8 В славянском тексте — «в великом почтении и́мать».
9 Под «владычественным» святые отцы подразумевают ум человека.
10 В греческом тексте Нового Завета — μὴ μετεωρίζεσϑε. Греческий глагол μετεωρίζομαι имеет значения «беспокоиться, волноваться, отвлекаться, рассеиваться, смущаться».
11 Троичны преподобного Григория Синаита входят в последование воскресной полунощницы.
12 Здесь имеется в виду дыхание.
13 В славянском тексте — «предприятиями страстей».
14 В славянском тексте, с которого осуществлен настоящий перевод, сказано: «мира явление». Вероятно, это опечатка, поскольку в «Лествице», переведенной самим же преподобным Паисием, на месте этих слов — мёръ kвлeніе (Лествица Иоанна Лествичника. РГБ. Ф. 214, Ед. хр. 510. Л. 228), что̀ подтверждается и греческим текстом: μέτρων ἐμφάνεια (Ἰωάννου τοῦ Σιναΐτου Κλῖμαξ. Ἔκδοσις Ἱερᾶς Μονῆς τοῦ Παρακλητοῦ. Ὠρωπὸς Ἀττικῆς, 1997. Σ. 355). Под «мерой» подразумевается степень духовного преуспеяния.
15 В славянском тексте — «уповаемых ипостась».
16 В славянском тексте — «веселие Иисус Христово», и это, по-видимому, тоже опечатка, так как в греческом тексте сказано: ἐνοίκησις Χριστοῦ, что̀ означает «вселение Иисус Христово» (Φιλοκαλία. Τ. εʹ, σ. 60). Здесь и далее выдержки из греческого Добротолюбия приводятся по изданию: Φιλοκαλία τῶν ἱερῶν νηπτικῶν. Ἐκδοτικὸς οἶκος Ἀστήρ. Ἀϑῆναι, 1982. Τ. αʹ-εʹ.
17 Подразумевается сердечное место, что̀ видно и из греческого текста: ἀπὸ τὸν τόπον τῆς καρδίας — «из сердечного ме́ста» (Φιλοκαλία. Τ. εʹ, σ. 85).
18 Та̀к и в славянском тексте. Славянское слово «благорастворение» калькирует греческое εὐκρασία, что̀ буквально означает «правильное смешение».
19 Словесное — умственная сила души́, разум.
20 Пядь — старинная мера длины, равная 231,2 мм.
21 То есть Го́спода Иисуса Христа.
22 В славянском тексте — «притрудне и рачительне», в греческом — ἐπιπόνως
καὶ ἐρωτικῶς (Φιλοκαλία.
Τ. δʹ, σ. 80).
23 В славянском тексте — «безмолвно», в греческом — ἡσύχως
(Φιλοκαλία. Τ. δʹ,
σ. 80).
24 В славянском тексте — «всячески», в греческом — ὁλικῶς (см. та̀м же), что̀ буквально означает «всецело, полностью».
Текст по изданию «Трезвомыслие. Сборник творений русских подвижников благочестия об основах духовной жизни и молитве Иисусовой» (в 2-ух тома́х; том 1-ый; сост. схиигумен Авраам (Рейдман). Екатеринбург, Издательство Ново-Тихвинского женского монастыря, 2009 г.).
Эл. издание — сайт ἩΣΥΧΊΑ (hesychia.narod.ru). При размещении на других сайтах — ссылка обязательна.
|
