Поучение II-е
Покайтеся, прибли́жися бо Царствие Небесное (Мф. 4:17).
Покаяние есть первая новозаветная заповедь; покаяние есть начальная новозаветная добродетель, вводящая во все прочие христианские добродетели. И Предтеча Спасителя и Сам Спаситель начали проповедь к падшему человечеству с призвания его к покаянию и с обетования Небесного Царства за удовлетворительное покаяние. Покайтеся, прибли́жися бо Царство Небесное (Мф. 3:2; Мф. 4:17). Покаяние подает свою могущественную десницу человеку, находящемуся в глубокой пропасти, во аде грехопадения, — извлекает его оттуда, возносит превыше земли́; оставляет только тогда, тогда введет спасенным во врата вечности.
Призвав на помощь скудоумию нашему Божественную благодать, потщимся исследовать значение покаяния, чтоб принять этот дар Божий, предлагаемый нам Самим Богом, и, приняв, изработать наше спасение посредством нашего покаяния.
Два свойства, две способности насаждены милосердым Богом в человеческое естество, при помощи которых оно по падении своем и по отчуждении от Бога может возникнуть из падения и восстановить общение с Богом. Эти два свойства: свойство покаяния и свойство веры. К этим двум свойствам обращается Бог для спасения человеков. Он приглашает их свободное произволение употребить эти два свойства к спасению. Погиб человек по свободному произволению, и спастись предоставляется ему по свободному произволению. Покайтеся и веруйте (Мк. 1:15).
За покаяние Бог дарует прощение грехов и доступ к Себе, а вере открывает Себя и дарует то Богопознание, к какому только способен человек, какого он собственными средствами прибрести никак не может. Вера доставляет уму познания, превысшие разума: ум, путем суждения и исследования, приемлет только те познания, которые подвергаются его постижению; вера усваивает уму познания недоступные для его постижения. Таковы все откровенные познания о Боге и о таинствах христианства. — Покаяние вводит в сердце ощущения благодатные, чуждые падшему естеству, научает ум и сердце истинному Богослужению, научает приносить Богу единую приемлемую Им жертву от падшего человеческого естества: сокрушение и смирение духа (Пс. 50:19). Дух человеческий, пришедший в это состояние, вступает в общение с Духом Божиим, в чём и заключается обновление и спасение человека.
Преподобный Симеон Новый Богослов говорит о вере: «Для того, чтоб обрести веру, и веровать словам Божиим, нет никакого возбраняющего препятствия. По этой причине, если от всей души́ захотим обрести веру, то обретаем ее немедленно, без всякого труда: потому что вера есть дар всеблагого Бога, дарованный нашему естеству; мы имеем его в зависимости от произволения нашего, — имеем, когда захотим. Посему видим, что и скифы, и варвары, и все народы имеют веру естественно, верят словам друг друга, и обнаруживают (разными другими о́бразами) веру между собою»2. Эту веру естественную, которою мы можем уверовать в Бога, до́лжно отличать от веры деятельной, являющейся в душе́ от исполнения Евангельских заповедей, и от веры живой, изливаемой в сердце Святым Духом3. Уверовать в Бога и во Евангелие (Мк. 1:14; Мк. 1:15; Деян. 20:21) могут все; деятельную веру стяжавают подвижники Христовы; живая вера есть дар Божий, достояние одних Святых Божиих. Точно так и покаяние нам естественно. Это — действие совести нашей. Оно состоит в сознании своих погрешностей и в сожалении о них. Как по естественному влечению и убеждению, когда захотим, мы доверяем друг другу: так, по естественному влечению и убеждению, когда захотим, раскаиваемся друг пред дру́гом во взаимных погрешностях. Раскаяние, будучи удовлетворением естественному сердечному требованию, приносит сердцу успокоение и услаждение. Оно восстановляет между человеками нарушенные мир и порядок, разрешает недоумения, врачует ду́ши от вражды и памятозлобия. Но мы раскаиваемся друг пред дру́гом только тогда, когда захотим это сделать; без произволения естественная способность покаяния пребывает бездейственною.
Непостижимый Бог, по сотворении человека, даровав ему все средства к сохранению жизни, предоставил избрание жизни или смерти его свободному произволению: точно так и при искуплении непостижимый и в благости и в разуме Своем Бог, совершив искупление, предоставил нашему произволению принятие или отвержение искупления. Он предварительно вложил в нас естественное свойство покаяния: то средство, которое мы употребляем для уничтожения вражды и восстановления мира между собою, Он восхотел употребить в средство уничтожения вражды и восстановления мира между Богом и человечеством, между отверженным и погибшим созданием и его всемогущим Создателем. Покайтеся! — говорит Он человечеству, призывая человечество к Себе. Спасение ваше совершено Богом; смерть ваша попрана и умерщвлена Богом, без всякого вашего участия, содействия, труда: произвольно отвергните смерть, принятую вами произвольно! Произвольно прими́те блаженную вечную жизнь, отвергнутую вами произвольно! Употребите для этого благовременно вложенное в вас свойство покаяния, свойство, вполне зависящее от вашего произволения! Ничего тяжкого и нового не возлагается на вас: способ примирения между собою употребите в способ примирения с Богом!
Как первоначальная вера заключается в том, чтоб уверовать словам Божиим, так и первоначальное покаяние заключается в сознании своих согрешений и своей греховности, в сожалении о них, в принесении этих сознания и соболезнования посредством искренней исповеди и усердной молитвы пред лице Божие с решимостью и обещанием оставить греховную жизнь и принять в правило поведения Евангельские заповеди. За таким покаянием последует прощение грехов, примирение с Богом, усвоение Богу, по ясному свидетельству Священного Писания, которое говорит: Беззаконие мое познах и греха моего не покрых. Рех: исповем на мя беззаконие мое Господеви, и Ты оставил еси нечестие се́рдца моего (Пс. 31:5). Такое покаяние требовалось от принимавших христианство пред крещением их (Деян. 2:38); таким покаянием врачуются ду́ши христиан от язв, которыми уязвляет и оскверняет их грех по принятии крещения (1Ин. 1:9).
Евангелие приемлется верою (Мк. 1:15); жизнь по евангельскому учению усиливает веру, — веру от слуха, теоретическую, мало-помалу обращает в веру деятельную, практическую. Подобное совершается и с покаянием от жительства по Евангельским заповедям. Собственный свет падшего естества, как поврежденный грехом, слабо озаряет деятельность человека; при этом свете мы усматриваем немного наших погрешностей, видим одни самые грубые и осязательные. Когда же деятельность наша озарится светом Христовых заповедей, тогда самовоззрение наше изменяется; мы начинаем усматривать в себе множество недостатков, которых прежде вовсе не примечали. В поразительном разнообразии является тогда пред мысленными очами наше повреждение грехом! Открывается нам и та греховность, которая составляет общее печальное достояние наше с прочими человеками, и та частная греховность, которая усвояется в собственность каждым человеком от его невнимательной, безрассудной жизни, предшествовавшей жизни, посвященной благочестию. С умножением побудительных причин к покаянию усиливается и усугубляется самое покаяние. Оно очищает око души́. Очищенное око видит больше пятен на душевной ризе, нежели сколько их видело, будучи засорено, изъязвлено грехом: естественно, что от такого зрения усиливается и усугубляется покаяние. Оно действует в преуспевших подвижниках несравненно больше, нежели в начинающих подвиг. Нравственное христианское преуспеяние есть преуспеяние в покаянии, потому что преуспеяние в покаянии является от особенно тщательного исполнения Евангельских заповедей. Чувством покаяния преизобиловали все святые; деятельность свою они сосредоточивали в покаянии, и совершали заповеди, как уплату того страшного долга (Лк. 17:10), который и при постоянном уплачивании пребывает неуплаченным, который по совершенству Заимодавца и по немощи должников делается неоплатимым, хотя бы его и уплачивали непрестанно. Покаяние в созревших христианах получает особенное, обширное значение. Когда святого Исаака Сирского спросили: «Что̀ есть покаяние?» — он отвечал: «Сердце сокрушенное и смиренное»4. Этот же великий наставник совершенных христиан сказал: «Если мы все грешны и ни один из нас не встал выше искушений, то нет ни одной добродетели, высшей покаяния. Делание его никогда не может достигнуть совершенства. Оно приличествует всегда и всем, хотящим получить спасение, и грешным, и праведным. Нет предела, на котором можно б было признать его оконченным: и потому покаяние не может быть ограничиваемо ни временем, ни делами (подвижника) до са́мой смерти»5.
Когда благодать Божия осенит веру: тогда христианин возносится в жительство вышеестественное. Точно также и покаяние, будучи осенено Божественною благодатью, возводит делателя своего к вышеестественному жительству. Объятые чувством и жаждою покаяния, святые Отцы заключались для него в неисходный затвор, предавались пла́чу и рыданию от созерцания греховности своей и всего человечества; они забывали пищу по причине воздыханий своих, и рыкали от обилия печали подобно львам, уязвленным ловцами. Узнав достоинство покаяния, приносимого в безмолвии, они сказали: «Вне безмолвия нет совершенного покаяния»6. Другие из Отцов, по причине созерцания греховности своей, с покорностью переносили клеветы, уничижения, изгнания и самую смерть, рыдая и осуждая себя, как бы виновных в том, в чём обвиняла их клевета. Святые мученики, принимая страшные му́ки и смертную казнь, видели в них вожделенное очищение своей греховности. В то время как благодать доказывала их избрание и святость явными знамениями, они заботились о покаянии. Так мученик Тимофей, сказавший открыто мучителю: «Дух Иисуса Христа обитает во мне», также сказавший, что Ангелы Божии присутствуют при его мучении и укрепляют его, — приглашал юную супругу свою Мавру к участию в мученическом подвиге следующими словами: «Оставив кратковременное, иди, о Мавра, со мною на этот прекрасный подвиг, за который мы сподобимся принять от Спасителя нашего Бога венцы, и Он простит нам все согрешения наши, когда мы добровольно предадим себя на смерть за Него!» Мавра, исполнившись Святаго Духа, предстала дерзновенно пред мучителя и исповедала Христа. По повелению мучителя-игемона, исторгнуты были волосы у мученицы. Она сказала игемону: «Ныне узнала я, игемон, что Христос мой усвоил меня Себе, не помянув греха моего, сделанного в неве́дении и состоявшего в том, что я, послушав твоего лукавого совета, украсила мои волосы на обольщение моего блаженного мужа. Ты хорошо поступил, исторгнув мои волосы: с отнятием их отъят от меня великий грех». Когда, по повелению мучителя, отсечены были святой Мавре ручные пальцы, она сказала ему: «И этим ты сделал мне благодеяние: отъемля у меня персты, которыми я возлагала на себя суетные украшения, ты устроил для меня освобождение от второго греха моего». Когда мученица была ввергнута в котел с кипящею водою, она сказала игемону: «Опять благодарю тебя за то, что ты повелел омыть меня от грехов моих, соделанных в мiре, да чистым сердцем приступлю к Богу моему, и прииму венец жизни». Блаженная Мавра совершала многотрудный подвиг мученичества, исповедуя свою греховность, и признавая мученичество очищением греховности. Так мыслила и говорила она, несмотря на то, что кипящий котел не причинял ей никакого вреда, а отсечение перстов она вынесла без всякой боли. Святые Тимофей в Мавра окончили жизнь, будучи распяты на крестах, один против другого. Пред кончиною мученица сказала предстоявшему народу: «Братия и сестры! Памятуйте, что мы поступали по-человечески, живя между человеками; также, что мы совершили после этого дело Божие, будучи рабами Бога, и уже́ приемлем венцы от Го́спода нашего Иисуса Христа. И вы, живя сообразно естеству человеческому, потщитесь совершить и то, что̀ угодно Богу, да полу́чите прощение грехов и примете венцы от того же нашего Владыки»7. Точны и справедливы вышеприведенные слова́ святого Исаака: «Покаяние есть сердечное смирение». По причине глубокого смирения своего, величайшие угодники Божии как бы не видели благодатных даров, которыми они обиловали, — видели одну свою греховность, которая уже́ была омыта Божественною благодатью, свидетельствовавшей явным присутствием своим в избранных сосудах отъятие греховности. В числе свойств, которыми отличаются святые мужи, замечается и то, что они всегда имеют пред очами свой грех, хотя он и прощен Богом, — оплакивают его, как бы только что соделанный и неудостоенный еще прощения. Так, святый Давид, плача, говорит: Беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть вы́ну (Пс. 50:5). Повествуют о святом апостоле Петре, что он в течение всей жизни памятовал свое отречение от Го́спода, и каждую ночь, когда возглашал пе́тель, Петр предавался горькому рыданию, подобно тому́, как он предался горькому рыданию и пла́чу в самую ночь отречения (Мф. 26:75). Преподобный Сисой Великий, египетский пустынножитель, был преисполнен даров Святаго Духа; но, при наступлении кончины, он выразил желание остаться еще на некоторое время в земной жизни, чтоб усовершенствоваться в покаянии8. Такое мнение о покаянии имели величайшие угодники Божии, оно образовалось в них от постоянного и тщательного очищения покаянием, причем ясными становятся для человека неизреченное величие Божие, ничтожность человека и тяжесть его падения.
Сообразно скудости сил, — правильнее же, по великой милости Божией, изображено здесь поприще покаяния живописью сло́ва. По этому начертанию пусть каждый рассмотрит себя, и определит свое место на поприще покаяния. Блаженны те, которые, вняв призванию Божию, сознали свою греховность, раскаиваются в соделанных грехах и в греховной жизни, решились исповедать их, извергнуть из себя преступную любовь к греху искренним обличением греха, и вступить в жительство, противоположное греховному, в жительство по воле Божией, по учению Евангелия. Блаженнее те, которые, потрудившись на поприще покаяния, увидели в себе оком души́, по действию Божественной благодати, падение человечества вообще и свое собственное в частности, увидели, что мы все отравлены грехом, что отравлено им самое естество наше, — увидели действие на себя и на человечество падших ангелов и тяжкий плен, в котором мы находимся у этих врагов Божиих и наших. Зрители этого духовного видения могут всецело погрузиться в беспредельное море покаяния9. Стократ блаженны те, которые, будучи очищены покаянием, по причине чистоты своей, возмогли усвоить себе непостижимое смирение Христово, сораспяться Христу, и с креста невольного, или по видимому произвольного, дарованного Христом, вопиять ко Христу: «Достойное по грехам нашим приемлем: помяни нас, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем (Лк. 23:42), в час разлучения нашего от те́ла, на гранях вечности.
Спасительный Божий дар — покаяние — требует, чтоб мы приняли его с величайшим благоговением и тщательностью. Небрежное, презорливое поведение по отношению к дарам Божиим влечет за собою страшные бедствия, которые естественно возникают из такого поведения. Ка̀к не возникнуть величайшему, душевному, существенному, вечному бедствию, когда мы, принимая дар Божий, отвергнем должное изучение как самого́ дара, так и употребления, какое до́лжно из него сделать? К несчастью, многие поступают крайне небрежно и невежественно с великим даром покаяния! Они не хотят познать, что покаяние не может быть совмещено с произвольной греховной жизнью. Пребывая в греховной жизни по сочувствию к ней, по привязанности к ней, они в известные времена прибегают к покаянию, чтоб, омывшись на минуту, снова погрузиться в греховную скверну. О, страшный обман самих себя! О, страшная насмешка над даром Божиим! О, страшное ругательство над Богом! Бы́ша им последняя го́рша первых (2Пет. 2:20; 2Пет. 2:21). Таким лицемерным покаянием, такою игрою великим таинством и насмешкою над ним печатлеется, упрочивается греховная жизнь, делается неотъемлемою собственностью человека. К произвольным грехолюбцам относятся следующие слова́ святого Иоанна Богослова: Всяк согрешаяй не ви́де Его (Го́спода Иисуса Христа), ни позна́ Его. Чадца, никтоже да льстит вас. Творяй грех от диавола есть. Всяк рожденный от Бога греха не творит, яко се́мя Его в нем пребывает: и не может согрешати, яко от Бога рожден есть. Сего ради явле́на суть чада Божия и чада диаволя (1Ин. 3:6; 1Ин. 3:7; 1Ин. 3:8; 1Ин. 3:9; 1Ин. 3:10). Явны чада Божии и чада диаволовы; признак различия их ясен; обман — невозможен. Проводящие произвольную греховную жизнь, утопающие в плотских наслаждениях, хотя бы и назывались христианами, суть чада диавола; напротив того, признак чад Божиих состоит в том, что они проводят жизнь по завещанию Евангелия и святой Церкви, а грехи, в которые впадают по немощи, поспешно врачуют покаянием. Вполне безгрешным и самый праведник быть не может: и для него необходимо врачевство покаянием, как засвидетельствовал тот же святой апостол Иоанн: Аще рече́м, яко греха не и́мамы, себе прельщаем и истины несть в нас (1Ин. 1:8). Христиане первенствующей Церкви, оставляя веру язычников, оставляли и жительство их (1Пет. 4:3; 1Пет. 4:4). Это жительство святый апостол Петр называет разлиянием блуда. Не говоря о народных увеселениях, все учреждения язычников представляли собою разнообразное служение сладострастию, которое, как потоп, обымало всё общество. Греховная развратная жизнь была жизнью язычников, душою общества их! Она никак не может быть совмещена с христианством.
Возлюбим покаяние — и получим спасение. Примем от руки́ Го́спода пожизненный дар покаяния — и получим в свое время вечный дар спасения. Всеблагий Бог покаяние даде́ в живот (Деян. 11:18): Он даст истинно кающимся, примирившимся с Ним, усвоившимся Ему посредством покаяния, блаженство в вечности: яко Господне есть спасение (Пс. 3:9). Ему слава во веки веков. Аминь.
Примечания:
1 Гла́вы деятельные и богословские. Добротолюбие, ч. I, гл. 4.
2 Слово о вере. Добротолюбие, ч. 1-я.
3 Каллиста и Игнатия Ксанфопулов, гл. 16. Добротолюбие, ч. 2.
4 Слово 48.
5 Слово 71.
6 Слово 41.
7 Четьи-Минеи, 3 мая.
8 Алфавитный Патерик.
9 Священномученика Петра Дамаскина о осьми умных видениях, кн. I, Добротолюбие, ч. 3.
Текст по изданию «Святитель Игнатий (Брянчанинов). Собрание сочинений в 7-ми томах» (том 4-ый, издательство «Тираж-51», Краматорск, 2009 г.).
Эл. издание — сайт ἩΣΥΧΊΑ (hesychia.narod.ru). При размещении на других сайтах — ссылка обязательна.
