Палладий, епископ Еленопольский
О Макарии Александрийском1
Сподвижник сего [Макария Египетского] в делах веры, носивший то же достоуважаемое имя, Макарий Александрийский был пресвитером в так называемых Келлиях, когда я пришел к нему.
Прожив в сих Келлиях девять лет и из них три го́да вместе с блаженным Макарием хранив безмолвие, я частию сам видел дела́ и знамения доблестного жития его, частию узнал от тех, которые жили с ним вместе, а частию слышал еще от многих других.
Однажды святой Макарий, увидев у Великого отца Антония отборные финиковые ветви (он сам плел из них корзины), попросил у него одну связку этих ветвей.
Антоний отвечал ему: «Писано: Не пожелай, елика суть ближняго твоего» (Исх. 20:17) – и, едва выговорил это, как вдруг все ветви засохли как бы от огня. Увидев сие, Антоний сказал Макарию: «Вот на тебе почил Дух, и ты впоследствии будешь наследником моих добродетелей».
Там же, опять в пустыне, диавол, встретив Макария, весьма утомленного, говорит ему: «Вот ты получил благодать Антония – что̀ не пользуешься своим преимуществом и не просишь у Бога пищи и силы для путешествия?». Макарий отвечал ему: «Крепость моя и пение мое Господь (Пс. 117:14), а ты не искусишь раба Божия».
И вот диавол представляет ему призрак: верблюд блуждает по пустыне с вьюком, в котором были всякие съестные припасы. Увидев Макария, верблюд остановился пред ним. Святой, подумав, что это призрак (как и действительно было), стал молиться – и верблюд тотчас пожран был землею.
Этот же Макарий сошелся однажды с Великим Макарием [Египетским] и, как нужно было им переправиться чрез Нил, то случилось им взойти на большой плот, на который также взошли какие-то трибуны с великою пышностию: у них колесница была вся обита медью, кони в вызолоченных уздах; их сопровождали несколько воинов-телохранителей и отроков, украшенных ожерельями и золотыми поясами.
Когда трибуны увидели в углу монахов, одетых в ветхие рубища, стали восхвалять их убожество, и один из них сказал им: «Блаженны вы, что презрели мiр!». Городской Макарий отвечал им: «Так! Мы презрели мiр, а вас мiр презирает. Знай, что ты сказал это не сам по себе, но пророчески: действительно мы оба называемся Макариями [– блаженными]».
Пораженный сими словами трибун по возвращении домой скинул мiрские одежды и, посвятив себя монашеству, совершил много дел милосердия.
Когда-то прислали Макарию кисть свежего винограда, – а тогда ему очень хотелось есть. Чтобы показать свое воздержание, он отослал эту кисть одному брату, которому также хотелось винограда. С великою радостью получив виноград, брат сей, в намерении скрыть свое воздержание, послал его к другому брату, как будто ему самому́ не хотелось этой снеди. Но и этот брат, получив виноград, поступил с ним так же, хотя ему и самому́ очень хотелось съесть его. Таким образом виноград перебывал у многих братий, и ни один не хотел есть его. Наконец, последний брат, получив его, отослал опять к Макарию как дорогой подарок. Макарий, узнавши виноград и разведав, ка̀к всё было, удивился и благодарил Бога за такое воздержание братий, да и сам не захотел есть его.
Таково было подвижничество великого Макария, которому и я вместе со многими другими поучался у него!
Ежели он слышал, что кто-нибудь совершил особенный подвиг, то и сам непременно то же делал с жаром.
Так, услышав от кого-то, что тавеннисские иноки во всю Четыредесятницу употребляют пищу невареную, святой положил семь лет не вкушать ничего приготовленного на огне, а питаться одними сырыми овощами или, когда случится, мочеными бобами. Другого ничего не вкушал он в эти семь лет.
Исполнив сей обет, он, однако же, оставил такой образ жизни.
Узнав, что один инок вкушал по одной литре (12 унций) хлеба, сей совершеннейший монах решился подражать и ему: переломав все свои сухари и опустив их в кувшин, он положил правилом съедать не больше того, сколько достает рука. Велико было и это изнурение те́ла.
Весело рассказывал он нам об этом: «Захвачу, бывало, побольше кусков, а узкое горло не дает мне вынуть их – мой кувшин совсем не давал мне есть». Целых три го́да подвизался он в таком воздержании, вкушая хле́ба унции по четыре или по пять и выпивая соответственное тому́ количество воды́, а ма́сла во весь год употреблял в пищу только шестую часть конги2.
Вот еще по́двиг сего ратоборца. Замыслил этот адамант преодолеть сон. И вот что̀ он рассказал: «Целых двадцать суток не входил я под кровлю, чтобы таким образом победить сон. Днем палил меня зной, а ночью знобил холод, и как я не хотел войти в хижину и подкрепить себя сном, то мозг у меня так высох, что я наконец приходил в исступление. По крайней мере, сколько зависело от меня, я одолевал сон, но уступил ему, как требованию само́й природы».
Однажды святой Макарий на рассвете сидел в своей келлии; на ногу ему сел комар и впился в нее. Дав ему напиться крови, Макарий, когда почувствовал боль, раздавил его. Но после стал раскаиваться, что отомстил за самого́ себя, и за такой грех осудил себя — сидеть нагим шесть месяцев при скитском болоте, которое находилось в глухой пустыне.
Комары здесь величиною с ос и прокусывают кожу даже у кабанов. Ими он так был весь искусан и изъеден, что некоторые думали, не в проказе ли он.
Когда чрез шесть месяцев он возвратился в свою келлию, то по голосу только узнали, что это сам господин Макарий.
Захотелось ему однажды, как он сам рассказывал нам, сходить на могилу Ианния и Иамврия3 – волхвов, живших при фараоне, чтобы посмотреть на нее или даже встретиться с жившими там демонами; а это место Ианний и Иамврий силою своих волхвований населили множеством демонов, и притом самых лютых. Гробницу воздвигли сами Ианний и Иамврий, которые в то время занимали по фараоне первое место, как всех превосходившие волшебным искусством. Пользуясь при жизни своей великою властию в Египте, они соорудили это здание из четвероугольных камней, воздвигли здесь себе гробницу и положили тут много золота, насадили всяких деревьев и вырыли преглубокий колодезь на этом сыром месте. Всё это сделали они в той надежде, что после смерти будут наслаждаться утехами в сем прекрасном саду.
Поскольку раб Божий Макарий не знал доро́ги к этому месту, то и соображал свой путь с течением звезд, как делают мореходцы. Та̀к прошел святой муж всю пустыню.
Нашедши здесь несколько тростнику, он чрез каждое поприще ставил по одной тростинке, чтобы по ним знать, ка̀к воротиться назад.
В девять дней он прошел всю эту пустыню и был уже́ недалеко от того сада, как с наступлением ночи несколько заснул.
Злобный демон, всегда враждующий против подвижников Христовых, в то время, как Макарий спал не далее версты от гробницы, собрал все тростинки и, положив их у са́мой головы́ его, удалился. Проснувшись, Макарий находит, что все тростинки, которые он ставил по дороге для приметы, собраны в одно место.
Может быть, Бог попустил это, призывая Макария к бо́льшим трудам, дабы он полагался не на указания тростинок, а на благодать Бога, Который со́рок лет вел Израиль по страшной пустыне посредством столпа облачного.
«Когда я стал подходить к гробнице, – говорил святой, – из нее вышло навстречу мне до семидесяти демонов в разных видах: одни из них кричали, другие скакали, иные яростно скрежетали на меня зубами, а другие, как крылатые враны, бросались мне в лицо и говорили: “Что̀ тебе надобно, Макарий? Зачем ты пришел к нам? Ты, вместе с подобными себе, завладел нашею пустынею, вы и оттуда выгнали родственных нам демонов. У нас с тобою ничего нет общего. Зачем идешь в наши места́? Как отшельник, довольствуйся пустынею. Устроившие сие место отдали его нам, а ты не можешь быть здесь. Зачем хочешь ты войти в это владение, куда ни один живой человек не входил с тех пор, как мы похоронили здесь братьев, основавших оное?”. И много еще шумели и жалобно вопили демоны.
Но я, – говорит Макарий, – сказал им: “Пойду только и посмотрю, а пото́м уйду отсюда”. Демоны сказали: “Обещай нам это по совести”. Раб Божий отвечал: «Обещаю», – и демоны исчезли.
«Вошедши в сад, – рассказывал он, – я осмотрел всё и между прочим увидел медную бадью, повешенную на железной цепи́ над колодезем (бадья от вре́мени покрылась ржавчиною), а также яблоки, внутри совсем пустые, ибо они высохли от солнца».
Затем, спокойно вышедши из сего ме́ста, святой через двадцать дней воротился в свою келию4.
Только с ним случилось немалое несчастие: у него недостало хле́ба и воды́, которую он носил с собою; так, он почти ничего не ел во все те дни странствования по пустыне. Может быть, чрез это он искушаем был в терпении, как и оказалось на деле.
Когда уже́ он был близок к изнеможению, показался ему кто-то, как сам он рассказывал, в образе девицы, одетой в чистую льняную ткань и державшей кувшин, из которого капала вода. По словам Макария, она была от него не дальше, как на стадию. Три дня шел он и всё видел, как будто она стои́т с кувшином и зовет его, — но он никак не мог настигнуть ее.
Впрочем, в надежде утолить жажду свою святой три дня мужественно переносил усталость. После сего явилось множество буйволиц, и одна из них, с буйволенком, остановилась прямо против старца (здесь водятся они во множестве); по словам Макария, из сосцов ее текло молоко. «Подошедши к ней, – говорил он, – я досыта напился молока. Но, чтобы еще более показать мне милости, Господь, вразумляя малодушие, повелел буйволице идти за мною до самой келлии. Послушная его велению, она шла за мной, кормя меня молоком и не давая сосать своему буйволенку».
Еще в другое время сей доблестный муж, копая колодезь для пользы монахов (а подле колодца лежали всякие листья и хворост), был ужален аспидом (это самая ядовитая змея́). Святой взял аспида руками за обе челюсти и растерзал его, сказав: «Ка̀к ты осмелился приблизиться ко мне, когда не посылал тебя Господь мой?».
Тот же великий Макарий, услышав о дивном житии тавеннисских монахов, переменил свое одеяние и в мiрском платье поселянина пошел в Фиваиду.
Пятнадцать дней шел он пустынею. Пришедши в монастырь тавеннисский, святой стал искать архимандрита по имени Пахомий, мужа весьма знаменитого, обладавшего даром пророческим. Тогда сему святому не было открыто о намерении великого Макария.
Встретившись с ним, Макарий сказал: «Молю тебя, господин мой, прими меня в свою обитель, чтобы мне быть монахом». Великий Пахомий сказал ему: «В таких престарелых летах ка̀к можешь ты подвизаться? Здесь братия подвизаются с самой юности и переносят изнурительные труды потому, что привыкли к ним, а ты в таком возрасте не можешь перенести испытаний подвижнических – ты станешь роптать, а пото́м уйдешь из обители и начнешь злословить нас».
Так он не принял его; то же — и во второй день, даже до семи дней. А старец Макарий твердо стоял в своем намерении и всё время проводил в посте.
Наконец он говорит Пахомию: «Авва, прими меня. И если я не стану поститься, как они, и не буду делать, что̀ они делают, то вели выгнать меня из обители». Великий Пахомий убеждает братию принять его (а братии, в одной этой обители, и доныне находится тысяча четыреста человек). Так великий Макарий вступил в эту обитель.
Спустя немного вре́мени наступила Четыредесятница; старец видит, что каждый монах возлагает на себя различный подвиг: один принимает пищу вечером, другой – чрез пять дней, иной всю ночь стои́т на молитве, а днем сидит за рукоделием.
А он [Макарий], наломав большое количество пальмовых ветвей, стал в углу и в продолжение всей Четыредесятницы, до самой Пасхи, не принимал хле́ба, не касался воды́, не преклонял колена, не садился, не ложился и ничего не вкушал, кроме нескольких листьев сырой капусты, да и их ел только по воскресеньям, и то для того, чтобы видели, что он ест, и чтобы самому́ ему не впасть в самомнение. А ежели когда выходил он из келлии для какой-либо нужды́, то как можно скорее опять возвращался и принимался за дело. Не открывая уст и не говоря ни сло́ва, он стоял в безмолвии; всё занятие его состояло в молитве сердечной и в плетении ветвей, которые были у него в руках.
Увидев это, подвижники той обители стали роптать на своего настоятеля и говорить: «Откуда ты привел к нам сего бесплотного человека на осуждение наше? Или его изгони отсюда, или все мы, да будет тебе известно, сегодня же оставим тебя».
Услышав это от братии, великий Пахомий начал расспрашивать о Макарии и, узнав, ка̀к он живет, просил Бога открыть ему, кто̀ это такой. И ему было открыто, что это монах Макарий.
Тогда Великий Пахомий берёт его за руку, выводит вон и, приведши в молитвенный дом, там, где стоял у них жертвенник, облобызал его и сказал ему: «Подойди сюда, честны́й старче! Ты — Макарий и скрывал это от меня! Много уже́ лет желал я видеть тебя, потому что слышал о делах твоих. Благодарю тебя: ты смирил чад моих – пусть они не превозносятся своими подвигами. Теперь, прошу тебя, удались в свое место; ты уже́ довольно научил нас; молись о нас».
Таким образом, по желанию Пахомия и по просьбе всей братии, Макарий удалился.
Сказывал нам сей бесстрастный муж еще следующее: «Когда прошел я всё подвижническое житие, которое избрал, родилось у меня другое духовное желание: я захотел, чтобы ум мой, в продолжение только пяти дней не отвлекался от Бога и ни о чём друго́м не мыслил, но к Нему одному обращен был. Решившись на это, запер я свою келию и сени перед нею, чтобы не отвечать никому, кто бы ни пришел. На́чал я это с другого же дня, дав уму своему такое приказание: “Смотри, не сходи с небес — там ты с Ангелами, Архангелами, со всеми горними Силами, Херувимами, Серафимами и с Самим Богом, Творцом всяческих; там будь, не сходи с неба и не впадай в чувственные помыслы”.
Проведя так два дня и две ночи, я до того раздражил демона, что он сделался пламенем огненным и сожег всё, что̀ было у меня в келлии; самая рогожа, на которой я стоял, объята была огнем, и мне представлялось, что я весь горю́. Наконец, пораженный страхом, я на третий день оставил свое намерение: не мог уже́ сохранить ум свой неразвлеченным и нисшел к созерцанию сего мiра, дабы то не вменилось мне в гордость».
Однажды я пришел к сему духовному монаху, великому Макарию, и нашел, что какой-то пресвитер из селения лежал вне его келлии. Голова у него так была изъедена болезнию, называемою раком, что самая кость в темени видна была вся. Он пришел к Макарию, чтобы получить исцеление; но сей и видеть его не хотел.
Я стал упрашивать Макария и говорил ему: «Молю тебя, умилосердись над сим страдальцем, дай ему по крайней мере какой-нибудь ответ». Святой отвечал мне: «Он недостоин исцеления: Господь послал ему такую болезнь для его вразумления. Если хочешь, чтобы он исцелился, так посоветуй ему с сего вре́мени отказаться от совершения Таинств». Я сказал ему: «Молю тебя, скажи, почему так?». Он отвечал мне: «[Сей пресвитер] совершал литургию в грехе блудодеяния и за это теперь наказывается. Если он по страху прекратит то, что̀ дерзал делать по небрежности, Бог исцелит его».
Когда я пересказал это страждущему, он обещался с клятвою не священнодействовать более.
Тогда Макарий принял его и сказал ему: «Веришь ли ты, что есть Бог, от Которого ничто не сокрыто?». Он отвечал: «Верю». Пото́м Макарий сказал ему: «Ты не должен был смеяться над Богом?». Он отвечал: «Не должен был, господин мой». Великий Макарий сказал: «Ежели ты сознае́шь грех свой и наказание Божие, которому подвергся за этот грех, то исправься на будущее время».
Пресвитер исповедал грех свой и обещался более не грешить и не служить при алтаре, но стать в ряду мiрян.
Затем святой возложил на него свои ру́ки, и он в несколько дней выздоровел, оброс волосами и возвратился домой здоровым, прославляя Бога и благодаря великого Макария.
Сей святой имел разные келлии в пустыне, в которых совершал подвиги добродетели: одну в Скиту, в самой глубокой пустыне; одну в Ливии, в так называемых Келлиях, и одну в горе́ Нитрийской. Некоторые из них были без окон – в них, говорят, Макарий проводил Четыредесятницу в темноте5. Одна келлия была так тесна, что в ней нельзя было и ног протянуть; и еще келлия была просторнее других – в ней он принимал посетителей.
Сей боголюбивый муж исцелил такое множество бесноватых, что трудно их и перечислить.
При нас принесли к сему преподобному одну благородную и богатую девицу (из Фессалоники, что в Ахаии), – она много лет страдала параличом. Принесшие повергли ее близ келлии Макария. Святой, сжалившись над нею и помолившись, собственноручно помазал ее святым елеем; непрестанно и более мысленно молилясь о ней, он чрез двадцать дней отпустил ее в свой город здоровою. Пришедши домой на своих ногах, она прислала богатые дары святым.
Также при моих глазах к святому Макарию, духовному врачу всяких безумных страстей, привели отрока, одержимого злым духом. Положив правую руку ему на голову, а левую – на сердце, святой до тех пор молился о нём, пока он не повис на воздухе. Отрок раздулся, как мех, всем телом своим, сделался по весу весьма тяжел и вдруг, вскричавши, стал всеми чувствами извергать из себя воду. Но, когда это кончилось, он опять пришел в прежнюю свою меру. Затем, помазав его святым елеем и окропив освященною водою, Макарий отдал его отцу и приказал, чтобы больной до сорока́ дней не касался ни мяса, ни вина́, и, таким образом, отпустил его исцеленным.
Однажды начали беспокоить великого Макария тщеславные помыслы, пытаясь вызвать его из келлии и внушая ему отправиться в Рим для пользы других, — именно, для оказания помощи тамошним больным, ибо в нём благодать Господня сильно действовала на духов нечистых.
Долго беспокоили его эти помыслы, но он не слушал их. Тогда они, вооружившись на него сильнее, стали гнать его вон.
И вот святой упал на пороге своей келии; протянув ноги, выпустил их наружу и говорил демонам тщеславия: «Тащите меня, демоны, если можете; своими ногами я не пойду в другое место; если же можете так унести меня — пойду, куда вы зовете». Он с клятвою говорил им: «Буду лежать так до вечера; если не сдвинете меня, не послушаю вас».
Лежав долгое время неподвижно, он встал, наконец, когда был уже́ глубокий вечер.
Но с наступлением ночи демоны опять начали беспокоить его.
Святой встал, взял корзину, насыпал в нее меры две песку и, положив ее себе на плечи, ходил с нею по пустыне.
Здесь с ним встретился Феосевий, строитель, уроженец антиохийский, и сказал ему: «Что̀ ты несешь, авва? Отдай мне свою ношу и не изнуряй себя».
Но Макарий отвечал ему: «Я изнуряю того, кто меня изнуряет, — не любя трудиться, он внушает мне охоту к странствованию». Долго ходил он так и возвратился в свою келлию, изнурив тело.
Еще рассказывал нам раб Христов Пафнутий, ученик сего доблестного подвижника.
В один день, когда блаженный и бессмертный Макарий сидел в сенях келлии своей и беседовал с Богом, гиена принесла к нему своего детеныша – слепого. Толкнув головою в дверь сеней, она вошла к Макарию, который в это время еще сидел тут, и бросила детеныша к ногам его.
Святой Макарий взял его и, плюнув ему в глаза́, сотворил молитву — и он тотчас стал видеть; а мать накормила его и ушла с ним.
На следующий день гиена принесла святому и блаженному Макарию кожу большой овцы́.
Увидев сию кожу, святой сказал гиене: «Ты растерзала у кого-нибудь овцу, иначе откуда тебе взять кожу? Я не возьму от тебя того, что̀ добыто несправедливостию».
Гиена, опустив голову к земле, стала на колена у ног святого и подавала ему кожу. Но он говорит ей: «Я сказал, что не возьму, ежели не дашь клятвы, что не станешь больше есть овец у бедных». При этом она опять опустила голову, как будто соглашаясь на слова́ святого.
Кожу эту раб Христов отказал святому и блаженному Афанасию Великому. И блаженная раба Христова Мелания6 сказывала мне, что она брала сию кожу у святого и дивного мужа Макария под именем дара гиены.
И что̀ удивительного, если людям, распявшимся мiру, и гиена, ими облагодетельствованная, приносит дары во славу Бога и в честь рабов Его? Тот, Кто пред Даниилом пророком укротил львов, дал смысл и этой гиене.
Говорят еще о святом Макарии, что он с того вре́мени, как крестился, никогда не плевал на землю; а теперь уже́ шестьдесят лет минуло, как он принял крещение. Крестился же верный раб Христов и бессмертный Макарий на сороковом году своей жизни.
Видом сей непобедимый подвижник Христов был таков (я должен и об этом сказать тебе, раб Христов; быв его современником, я, недостойный, хорошо знал его). Он был согбен и сухощав. Волосы росли только на губе, да еще на конце подбородка было их немного – от чрезмерных трудов подвижнических даже на бороде не росли у него волосы.
Однажды впал я в великую тоску и, пришедши к сему святому, сказал ему: «Авва Макарий! Что̀ мне делать? Смущают меня помыслы, говоря мне: “Ты ничего не делаешь здесь, ступай отселе”». Святой отец отвечал мне: «Скажи твоим помыслам: “Для Христа я стерегу сте́ны”».
Из множества великих чудес и подвигов славного и доблестного Макария только сии описал я тебе, христолюбивый и любознательный раб Божий!
Дивный муж сей рассказывал нам еще вот какое чудо: «Во время преподания Таин Христовых (он был пресвитер), я никогда сам не подавал приношения Марку Подвижнику7, но замечал, что с жертвенника брал оное Ангел и подавал ему; впрочем, я видел только кисть руки́, подающей ему Причастие8».
Примечания:
1 Преподобный Макарий Александрийский, или Городской, был родом из Александрии, где жил, занимаясь мелкой торговлей и изучая Писание. Приняв в 40 лет святое крещение, он сразу ушел в пустыню и по благословению Антония Великого стал проводить суровую подвижническую жизнь. Руфин пишет, что «он более всех отцов любил пустыню. Самые дальние и недоступные местности в ней были пройдены им» (гл. 29). Скоро слава о его самоумерщвлении и чудотворениях распространилась по всему Египту. У Макария Александрийского было три келлии: уединенные — в Скиту, в пустыне Келлий, а также на Нитрийской горе́ — для приема страждущих. Келлии преподобного были тесны и не имели окон, он ничего не вкушал Великим постом, по нескольку недель не спал, проводя время в созерцании Бога. Им были составлены правила для иноков. Так 60 лет провел он в пустыне в аскезе и при этом постоянно укорял себя в нерадении. Преподобный Макарий Александрийский скончался около 394/395 го́да, по иным источникам — в 404 или 410 году; память его празднуется 19/31 января.
2 Конга — мера в три кружки. — Прим. ред.
3 Ианний и Иамврий — два египетских брата-волхва, имена которых встречаются в Библии во 2-м Послании к Тимофею (2Тим. 3:8), со ссылкой на Исход (7:12-12:22), где говорится о противодействии египетских мудрецов Моисею и Аарону. По преданию, они были сыны Валаама. Прим. ред.
4 «Макарий вернулся в населенные места́ и, показывая плоды монахам, убеждал их пойти в сад. Многие отцы собрались у него и сказали: "Может, на погибель наших душ появился тот сад? Если теперь вкусим его сладости, мы получим наше добро на земле. Какую плату даст нам Господь, когда мы придем к Нему, или какую добродетель вознаградит?" И они убедили Макария больше не возвращаться в то место» (История египетских монахов. М., 2001. С. 76-77). — Прим. ред.
5 Преподобный Макарий проводил всю Четыредесятницу в своей келлии в Скиту. Эта местность, по рассказу Руфина о Макарии Александрийском (гл. 29), «лежит среди обширнейшей пустыни на расстоянии суточного пути от нитрийских обителей. Не ведет туда никакая тропинка и нет никаких знаков, которые бы указывали путь. Туда доходят по указанию течения звезд... Воды́ там мало, да и находимая вода — отвратительного запаха, пахнет как бы смолою, но не вредна для питья. Там живут только мужи, усовершившиеся в духовной жизни. Кто̀ ж иначе может жить в таком страшном месте, кроме людей, обладающих бесповоротной решимостью и совершенным воздержанием?» — Прим. ред.
6 Преподобная Мелания Старшая, Римляныня, Палестинская, Вифлеемская — знаменитая подвижница конца IV — нача́ла V ве́ка. Была супругой знатного римского вельможи. Овдовев в 28 лет, отправилась в Египет, где стала окормляться у многих духоносных старцев, оказывая им материальную помощь и поддерживая во время арианских гонений. В Иерусалиме близ Елеона ею был устроен женский монастырь, в котором она стала настоятельницей. Палладий пишет о ней: «Благодеяний и даров этой бессмертной жены́ не был лишен ни запад ни восток, ни север ни юг. Тридцать семь лет живя в чужой стране, она снабжала из собственного имущества и церкви, и монастыри, и странноприимные дома́, и темницы» (гл. 103). В преклонном возрасте она поехала в Рим, став там «апостолом иночества». В 408 году преподобная Мелания вернулась на Елеон. Скончалась в 439 году. Память ее 31 декабря/13 января. — Прим. ред.
7 Преподобный Марк Подвижник жил и обращался с первыми учениками Антония Великого, а возможно, и с ним самим. С юности знал наизусть Священное Писание, сам много учил и писал о подвижничестве. Палладий общался с ним и считал «выше человеков». Марк Подвижник жил более ста лет, «превзошел египетских пустынников в скромности и смирении», почил о Господе в начале V ве́ка. Память его 5/18 марта. — Прим. ред.
8 См. у Руфина (гл. 29): «Святой Макарий рассказывал о бывшем ему еще более страшном видении. Братия приступали к принятию Святых Таин. Лишь только иные простирали длани для принятия Святых Таин, эфиопы, как бы предупредив священника, клали на ру́ки некоторых уголья, между тем как Тело Христово, преподаваемое священником, возносилось обратно к алтарю. Напротив, когда более достойные из причастников простирали ру́ки к алтарю, злые ду́хи отступали от них и далеко убегали с великим ужасом. Видел он также, что Ангел Господень предстоял алтарю, вместе с рукою священника простиравший также свою руку к алтарю и участвующий в преподании Святых Таин. И с того вре́мени почила на нём благодать Божия, открывавшая ему, ка̀к во время бдений, при чтении псалмов и молитвах, кто-нибудь из братии, по внушению злых ду́хов, предавался помышлениям. И не укрывались от него ни недостатки, ни достоинства братий, приступавших к алтарю». — Прим. ред.
Текст по изданию «Преподобный Антоний Великий. Поучения» (Издательство Сретенского монастыря, М., 2008 г.).
Эл. издание — сайт ἩΣΥΧΊΑ (hesychia.narod.ru). При размещении на других сайтах — ссылка обязательна.
