Цветник священноинока Дорофея

Глава 51.
Поучение о различных
страданиях от бесов

Не следует иноку прежде длительного познания на опыте своих душевных и телесных страстей приступать к безмолвию, то есть к отшельнической жизни, если неопытен сам и не имеет наставника. Ибо начинающий борьбу против бесов, ду́хов лукавых, без поддержки изнемогает от них.

Несвободный еще от душевных страстей и приступающий к безмолвию подобен тому́, кто бросается с корабля в пучину и надеется без бед доплыть до земли́ на доске.

Будем всё время остерегаться и понимать, о, братья, какое должны мы иметь трезвение, осторожность и рассудительность. И дом душевный стеречь непрестанно, день и ночь, всякий час. И уклоняться от всякой суеты, и лучшее избирать, находясь подле ума своего¹.

Ибо дьявол, рыча как жестокий лев, с полчищами своими, с бесами лукавыми, окружает нас и, словно город, осаждает постоянно, днем и ночью, стремясь разграбить дом души́ и желая расхитить богатства духовные и ду́шу поглотить, словно птенца. И наблюдают враги лукавые, не обнаружат ли в нас какие-либо скверные привычки и малодушие, слабость и неустойчивость. И всегда желают нас ими одолеть, словно оружием своим. И всё доброе в нас непрестанно покрывают мраком. А свое, злое, непрестанно вкладывают в ум и незримо подбивают на всё злое.

Природа же наша человеческая слаба и склонна к наслаждениям, к расслабленности и покою. И, словно под гору, скатывается к расслабленности. Невозможно нам не испытывать душевных страстей и не терпеть телесных страданий. Ибо хотим или не хотим, а страдаем, когда приближаются к нам бесы. А к этому прилагаются еще и природные бе́ды, похоти, желания и страдания.

Как лист сухой дрожит на дереве от ве́тра, так и мы без помощи Божией колеблемся от бесов, ду́хов лукавых, когда позволено им будет бороть нас, пока бедствиями и скорбями не соединимся с благодатью Духа Святого.

Не можем мы твердо противостоять бесам и победить их, одолеть страсти, похоти, желания и соблазны мiра сего, научиться добродетелям, достичь совершенства и спастись без страданий и болезней, щадя и жалея плоть свою. Даже и на смерть должны́ мы ради Христа предавать себя.

Как лютые звери, восстают бесы и вооружаются на желающих достичь совершенства и спастись. А еще нападают греховные страсти, естественные желания и болезни, и мiрские соблазны. И следует нам понимать и различать бесовские прилоги страданий, тягот и искушений. Ибо бесы смешивают с естественными болезнями свои болезни, страдания и тяготы. Когда мы не понимаем и считаем их естественными, то расслабляемся.

Напускают бесы головную боль, и кажется, что весь мозг трясется и колотится, когда мы совершаем поклоны. И думаем мы, что в уме повредились. Но нет этого, нет. Это лукавый дух осмеливается войти через уши, творит козни и отягощает голову, возмущая мозг, удерживает от трудов и от поклонов, ибо это великое оружие против них. А иногда бывает головная боль, когда приближаются к нам бесы и поднимают великий шум.

А иногда, бывает, в уши нам лукавые входят и снова выходят, и тогда голова очень болит. А от рева при приближении и от входа бесов болит голова, ум омрачается, болят глаза, сердце болит и щемит, не хватает воздуха. Тогда следует выйти освежиться, и тотчас разносит их ветер бесследно, как тучу комаров.

А еще бывает, когда стои́м на усердной молитве, бесы, лукавые ду́хи, зубами скрежещут на нас с больши́м гамом и ополчением, как будто бы вокруг великое сборище и скопление их, шумящих и издающих сильные звуки, так что и воздух, кажется, дрожит. И крайне трудно оказывается человеку то время. Но, покрытое и завешенное ангельским покровом, становится неощутимым для него.

Бывает, иногда напускают бесы глухоту и разгорячение головы́ и ушей. Ибо это лукавый дух — когда по голове точно пиявка ползает, и словно бы кто дергает за волосы, и голову саднит, и едва хватает сил терпеть. А еще напускают бесы тяжелое помрачение, так что кажется, лишился ты какой-то части ума и не понимаешь, что̀ написано в книге, и не можешь прочесть. И хотят этим отвратить нас от безмолвной отшельнической жизни. А всё будет по-старому, как было и прежде, не бойся, человек, только уповай на Божью милость.

Еще напускают бесы забвение и отнимают память. Напускают бесы болезнь глаз и слепоту, словно глаза́ хотят выскочить вон. Напускают бесы косноязычие и болезнь языка, и губы слипаются, словно от клея, когда молимся. Напускают бесы икоту. Не такую, когда после еды отрыгивается тем, что̀ ели и пили. Но другую — только воздухом, так что сильно болит гортань. Ибо тогда выходят эти лукавые ду́хи. Напускают бесы боль в шее такую, словно кто-то сжимает жилы клещами. А бывает, когда подвигнем себя к стоянию, бодрости и молитве, лукавыми ду́хами, словно мошками, полнится и кипит воздух; и сильно кричат они на разные голоса́, грозя растерзать нас. И пытаются отвратить нас от молитвы, чтобы мы сели или легли, и едва отходят от нас. А иногда близ нас стоя́т бесы. Когда мы сидим, стои́м или отдыхаем, бесы в свирели дуют и в сопелки, которые называются еще пузырь скомороший, волынка. А душа́, слыша это, одолевается ленью и слабостью, отягощением и усталостью. И как огонь, опускаемый в воду, гаснет, так и мы, погружаемые в глубокий сон, тотчас засыпаем.

А иногда бес стои́т и дышит на нас, и поэтому дремлем мы и спим вдвойне. А смрад от них весьма силен и гораздо тяжелее запаха псины, так что дух перехватывает. А во время бдения словно легкий зной обжигает лицо нам. Некоторые думают, будто тело иссыхает от бдения. Не от этого, нет! Но когда князь бесовский приближается.

Бывает, еще от какой-нибудь раздувающей пищи нам вдвойне тяжело и болезненно. А бывает, еще напускают бесы болезнь се́рдца. И стоя, и сидя, и лежа, кажется нам, будто на нити висит сердце и боится, что оборвется. И в эту болезнь чаще всего во сне погружают бесы, при отшельнической жизни, желая прогнать нас из пустыни. И у святых часто бывали такие болезни. Когда же мы полагаем, что это естественный недуг, и снова предаемся сну и ложимся на постель, считая, что из-за слабости нам нужен отдых от недуга, не понимаем мы хитрости лукавых бесов. И они, видя наше нерадение — ибо ничуть не хотим понудить себя к борьбе с их нападками — берут над нами еще бо́льшую власть, и все члены нашего те́ла словно ослабевают и болят. А если соберемся с силами, поднимемся и освежимся немного на воздухе, и усердно помолимся, тогда исчезнет и пропадет без следа эта болезнь.

А еще напускают бесы боль и зуд в руках. Напускают лукавые боль и зуд в ногах, и но́ги подгибаются, словно бьет тебя кто на правеже.

Напускают бесы сильный зуд по всему телу. Напускают лукавые тоску и нетерпение. А если хотим Бога ради понудить себя спать сидя, напускают бесы боль в сердце и головную боль, и чрезмерное отягощение.

Налагают бесы на ум горечь, огорчение и печаль во время учения, когда оно приносит пользу. А человек принимает это за гнев, и друг понапрасну расстается с другом. Но не гнев это, нет! Зависть бесовская, а не наша вина́.

А когда мы чисто молимся Богу, тогда стараются бесы из зависти развратить наш ум, возмутить всячески, ввергнуть в непристойные помыслы или в потерю страха Божьего, или в какой-нибудь грех. Или взволновать чем-нибудь еще, неприязнью или нетерпением. Или понуждают к злому. Или понуждают с ме́ста на место во время молитвы переступать, внушая мысль, что под ногами неровно. Или чесаться, или поправлять на себе одежду. Или напускают тоску.

А бывает, иногда прикасаются лукавые бесы и к тайным частям те́ла и подбивают на похоть, всячески склоняя к потере стыда. А когда постимся, тогда поднимают лукавые бесы боль в желудке и устраивают щемление в сердце. И напускают голод, тошноту и помрачение ума, сжимают утробу и делают тесной, а дыхание учащенным. А гортань — неспособной вымолвить слово и писклявой. Но всё это делают нам, желая отнять и забрать у нас пост, ибо это оружие против них. И оружие это дает великую победу над бесами. Поэтому и стремятся бесы отнять его у нас.

А бывает, когда принудим себя на молитве стоять, тогда наводят бесы боль в ногах, погружают в дремоту и тяжкий сон. И опять же поднимают боль в желудке, пока не вынудят неопытных сесть на постель и не погрузят в глубокий сон без памяти.

Когда не заботимся о спасении своем, тогда лукавые бесы ленью и расслаблением удерживают нас. А когда устаем от непрестанного подвига, тогда лукавые враги еще больше различными препятствиями и огорчениями бесконечно одолевают, тяготами и усталостью. Всех частей нашего те́ла касаются и входят, и ввергают в скорбь страстных людей лукавые ду́хи.

Да что̀ и говорить, много вспоминая! Все подробности сходны с тем, что видел святой Макарий Великий, ходя по пустыне, беса, вместо одежд увешанного тыквами. И нехотя открыл он святому дела́ свои. «Понимай, — сказал святому, — назначение сосудов, которые видишь на мне. Гдѐ, какой сосуд на мне висит, из тех сосудов те места́ у людей и мажу. И страдают, отягчаясь. И привлекаю их к различным своим желаниям, и радуюсь их падению».

Такой уж обычай у лукавых бесов. Если видят, что кто-то всегда поучается в Законе Божьем, внимательно читает священные книги, наставляет братьев своих, или усердно слушает читающих о Законе Божьем и о спасении души́, и желает помнить о грядущих благах в Царстве Небесном, о смерти и муках помнить, то препятствуют ему головной болью и делают ум забывчивым, омрачая память. Если видят бесы, что кто-то желает бессонно бодрствовать в молитвах и песнопениях, то препятствуют ему, одолевая дремотой, сном, ленью, отягощением и усталостью, и болью в сердце. Если видят бесы, что кто-то воистину желает спастись, со всевозможным усердием покоряется и, по слову Божьему, предается любви, милосердию и послушанию ради Христа и Царства ради Небесного, то наводят на такого глухоту, невосприимчивость и тяготы. И ввергают в непослушание. Если видят бесы, что кто-то голодает и жаждет, воздерживаясь, то соблазняют его различными вкусными яствами и напитками и подсылают неких людей с этими соблазнами. Ибо лукавые бесы поистине лукавы. Бедных и здоровых отягощают бедностью. Любящих удобства ввергают в различные удовольствия и подучивают посылать различные яства. Каждому человеку устраивают погибель по его характеру и привычкам.

Если видят разумных, могущественных и богатых, которые любят славу, почести и богатство, таких подстрекают бесы тщеславием, самомнением и гордыней, губят и му́ке предают.

А если видят глупых и невежественных, то неразумием и незнанием губят и му́ке предают.

Если видят бесы того, кто имеет веру без сомнений, твердую надежду и непоколебимое упование, то налагают на него маловерие, сомнение и страхи. Если видят бесы того, кто имеет любовь, то наводят на такого ненависть, гнев и злопамятство. Если видят бесы того, кто поступает милосердно, то одолевают его равнодушием, жестокосердием и себялюбием.

Если видят бесы того, кто хранит девство, чистоту и целомудрие, то одолевают его непристойными мыслями, нечистотою и блудом.

Если видят бесы того, кто нестяжателен и подает милостыню, то борют его сребролюбием и скупостью, любовью к вещам и стяжательством.

Если видят бесы того, кто имеет кротость и смирение, то понуждают его к вспыльчивости, раздражению, ссорам и бешенству.

Если видят бесы того, кто постится и воздерживается, то повергают его в ненасытность, объедение и пьянство.

Если видят бесы того, кто трезвится умом, то омрачают его ум мечтательностью и непристойными мыслями.

Если видят бесы того, кто имеет смиренномудрие, скромность и внутреннее самоукорение, то борют его гордыней, самомнением и тщеславием, стремлением первенствовать, честолюбием, человекоугодием и заносчивостью.

Если видят бесы того, кто ест невкусную пищу без ма́сла и пьет пресную воду, то восстают на него и склоняют его к роскоши и лакомству.

Если видят бесы того, кто хранит молчание и безмолвие, то склоняют его к многословию. Ибо от многословия происходят клевета, осуждение, прекословие, упреки, обиды, брань, сквернословие, ложь, умопомрачение, окаменение се́рдца, уныние и тщеславие.

Если видят бесы того, кто памятлив, разумен и способен быть наставником, то омрачают его ум и налагают на ум забывчивость, словно завесу.

Если видят бесы того, кто во всяком деле соблюдает истину и справедливость, то наводят на него всякую напраслину, несправедливость и ложь, клевету и упреки, досаду и ропот, хулу, непослушание и зависть.

Если видят бесы того, кто исполняет, понуждая себя, и совершает непрестанные подвиги; соблюдает заповеди Христовы, предания апостолов, отеческие наставления и весь Закон; имеет постоянное мужество, терпение и силу, послушание и страх Божий, — то наводят на такого всякую напраслину, всякие страдания, всякие неудобства и нищету, бе́ды и несчастья, болезни и раны, обиды и побои, и всяческие законопреступления, всякую несправедливость и ложь, клевету и упреки, ропот и хулу, ослушание и зависть, уныние и малодушие, и всякие печали и огорчения.

Не обнаруживают бесы последующую напасть раньше предыдущей, но одну за другой. Более слабым, ленивым и нерадивым поначалу показывают ничтожнейшие страсти и борения. А более сильным и мужественным, терпеливым и совершенным жестокие и сильные страсти, и бра́ни показывают и налагают. И если не могут удержать одними, тогда удерживают в последующих.

Когда же мы мыслим по-мiрски суетно, тогда бесы не препятствуют нам и не удерживают ни от какой из мiрских хитростей, но даже поощряют нас и показывают разумными в суетных житейских премудростях. А когда начинаем помышлять о духовном, соблюдать заповеди и добродетели, тогда бесы постоянно покрывают мраком ум наш и налагают забывчивость, словно завесу, и во всём нам возражают, враждуют и борются, сопротивляются и препятствуют нам, и расстилают се́ти на всех путях наших, противоположные нашим намерениям.

Даже воздух полон, и вся земля кознями и сетями их наполнена. Сидят подле и ловят непрестанно всякого, желающего достичь совершенства, обрести благодать и спастись. И всячески огорчают, пока не удержат чем-нибудь. И поэтому нам, желающим достичь совершенства, обрести благодать и спастись, невозможно избежать огорчений от бесов. Ибо на их местах водворяются спасающиеся², и поэтому из зависти восстают они, борются и наносят всяческие болезненные ско́рби и тяготы желающим достичь совершенства, обрести благодать и спастись. И во всех наших добрейших начинаниях следует нам крайне понуждать себя ко всем делам добрым. А всем умышлениям бесовским, козням, сетям и огорчениям следует нам противостоять и бороться с ними. Это и есть достойное похвалы добродетельное отеческое житие, если кто борется с бесами и противостоит всем козням, сетям и умышлениям бесовским, терпит всякие страдания и напасти от бесов.

Причиняя нам всевозможные страдания, бесы стараются скрыться, чтобы не распознали мы, что это от них. Выбирают враги удобное время и напускают болезнь, или страдание, или тяготу, или страсть, чтоб мы не на них возлагали вину, а роптали на время, что оно тяжелое. Тот, кто не знает о хитрости бесовской и не терпит с благодарностью, и награды лишается.

Мы же, знающие обо всём этом, должны терпеть, и не подчиняться бесам, и делать свое благое дело. А если что̀ выпадет нам из этих тягот и страданий, болезней и страстей, тогда будем стоять на твердом камне веры своей, усердно, как храбрые воины Христовы. И если страдания эти и тяготы, болезни и страсти — от бесов, то вскоре начнут ослабевать и исчезать. Если же болезни эти, тяготы и страдания — естественные, начнут усиливаться. И если поймем мы, что они от бесов, то будем противостоять даже до смерти. А если естественные — то нет нужды́ насиловать свою природу.

А все причиняемые нам бесами страдания, болезни и тяготы мы в состоянии выносить и одолевать, если будем подвизаться и не лениться. Всевозможные старания, мужество и усердие, веру, надежду и упование, терпение и твердость обнаружим. Поскольку Бог сверх наших сил не попускает бесам одолевать нас, верных христиан, если из-за гордыни, самомнения, тщеславия или других безобразных вещей сами не отступим от Бога, но помогает нам и возвращает легкость. И попускает им Бог искушать нас только венца ради. Поэтому во всех наших добрейших начинаниях бесы только запугивают нас, угрожают и соблазняют. А кроме запугиваний, угроз и соблазнов ни на что̀ не способны. Только будем терпеть, не расслабляясь, и не уходить из кельи, безмолвницы своей. И всецело положимся на Бога.

Отступившим же попускает Бог телесную немощь, чтоб дух их спасся и, увидев свое отступление, обратились ко Господу. А если кто противостоит всем бесовским нападкам и злоумышлениям, препятствиям и досаждениям, и прилогам всех страстей, от того бегут и бесы, и страсти. И что̀ бы они ни замышляли и ни подносили, сопротивляйся им и раз, и два, и три, и много раз, а не покоряйся! И против злоумышлении их борись и одерживай победу! Премудростью этой и победим все их хитрости. Будем же всегда держать это в уме своем и, скрепя сердце, во всём поступать против их злоумышлении.

Некоторые неопытные полагают, что все болезни и страдания от природы, и поэтому бесы тайно одолевают их и огорчают всячески. Мы же, зная все эти их хитрости, должны твердо переносить от них. Ибо если кто не противостоит бесам и страстям, нерадит и мало-помалу подчиняется им, ничуть себя не понуждая, то не перестанут они и не отступят и с одной страстью, побеждая, и потопляя, и издеваясь. А пото́м склонят и к другим страстям, тиранствуя всячески. И станет он страдать от них всё более тяжко, и будет побежден ими до конца, пока не сделают его заслуживающим мук. И когда покорится бесам и отдастся в их власть, тогда будет выносить от них вдвое хуже того, что Бога ради терпел.

О, братья мои возлюбленные! Мудрым и поистине терпеливым надо быть человеку, желающему достичь совершенства, обрести благодать и спастись, плавая в бурном море нынешней жизни, в полном соблазнов и лжи мiре ве́ка сего, в полном страданий, тяжестей и болезней веке нынешнем. Обойти крюки и се́ти, хитрости и злоумышления, и досаждения бесовские и не увязнуть в них. А вера, надежда и упование, страх Божий, мужество и твердость, и постоянное терпение победят все эти бесовские козни, препятствия и преграды. Ибо вселяет Господь не колеблющихся в Небесный дом Свой³. И возводит Господь в Небесное Царство Свое закованных в мужество, терпение и твердость.

Ежедневно ищет Господь от нас постоянного долготерпения, мужества и твердой воли. И прикладывает к нашей воле Свою помощь во всех страданиях и бедах наших. И до тех пор будут страдать подвизающиеся, пока не посетит их благодать Божья. И тогда мысли очистятся, страсти тогда уменьшатся и исчезнут, болезненные страдания, ско́рби и тяготы облегчатся. Тогда закроется в нас доступ бесам и страстям. И благодать будет возрастать тогда изо дня в день от молитвы и поста, бдения и бодрости, слёз и поклонов. И изгонит благодать Божия из нас ду́хов. Но и тогда до исхода души́ своей нуждаемся в большой осторожности, чтобы по беспечности нашей не сделать что-нибудь неугодное Богу или бесы внезапно не причинили нам какой-либо вред, и не отошла благодать.

О, воистину страшны собственные похоти, желания и страдания природные, хитрости и соблазны мiра сего в нынешнем веке, лукавства злокозненных бесов, бесчисленные коварства и злоумышления их! О, ка̀к избежать всех этих ловушек и нападок, страданий и болезней?! Во всех добрейших наших начинаниях, как раньше сказал и ныне снова говорю, препятствуют и противятся нам. Немного найдется людей, различающих ловушки их опасные. Только ду́ши мужественных, терпеливых и твердых, которым Бог открывает. А свирепость их такова, что, как во́лны морские, от ве́ка непрестанно бьющиеся о камни, постоянно нападают на нас бесы с различными страстями, искушениями и страданиями. Но, как неподвижны камни под ударами волн, так и желающие достичь совершенства, обрести благодать и спастись не должны́ поддаваться ни нападкам, страданиям и болезням от бесов, ни огорчениям от людей, ни естественным желаниям, стремлениям и страданиям. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.

К оглавлению         

Глава 52.
О том, что̀ есть внушение Божие,
а что̀ — дьявольский прилог

Вопрос:

Каким образом распознать, Божье благоволение в каком-либо деле или дьявольский прилог, если о добром деле две мысли: одна мысль понуждает его совершить, а другая — возражает?

Ответ:

Обычно дьявол закрывает истину, смешивая и переплетая доброе со злым. А истину узнавай так. Божие благоволение соединено с кротостью, уверенностью, отсутствием сомнений и душевной радостью во всех наших благих начинаниях. И не только в чём-либо до́бром, но и в беззакониях наших с кротостью и долготерпением ожидает от нас Бог покаяния.

А дьявольский прилог узнавай так. Обычно дьявол препятствует нам и отвращает от доброго во всех наших благих начинаниях. И если что-то возмущает ум, отталкивает от духовной тишины и страха Божьего, так что сердце тревожится и болит, будем понимать, что это дьявольский прилог и злоумышление, и отсекать его. Дьявольское всегда волнует, приводит в смятение и сомнение ум при всех наших благих начинаниях. А нежеланию се́рдца своего следует нам во всём доверять и размышлять, на пользу ли это желание.

Когда враг насилует ум наш помышлениями и помрачением, тогда следует нам оставить все размышления и рассуждения о деле, к которому стремимся. Мы не постигнем истины до тех пор, пока ум не очистится молитвой. Ибо когда помышления поднимаются, как мутная вода, ум наш пари́т, как облако, и к благим делам нечувствительна наша душа́. И желающие узнать истину пусть понудят себя к долговременной горячей молитве о деле, которого непрестанно хотят и желают. Ибо во время молитвы не в состоянии дьявол скрыть подлинную истину. В это время не имеет власти лукавый дух. А делом этим испытаем мы несомненность своей веры. И таким образом не прельстимся бесовским соблазном. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.

К оглавлению         

Глава 53.
Поучение к пастырю
о наставничестве

Внимай себе твердо, прилежно и с рассуждением, о, возводящий и укрепляющий каждую ступень! Чтоб как-нибудь не оказалось, что, покрывая чужую кровлю, свою разрушил. Или прохудилась она и протекает. Или, засыпая чужой фундамент, свой раскапываешь. Или, чужой фундамент возводя, свой разрушаешь.

Пойми, что̀ говорю. Не впрок дело твое, если упускаешь главное. Не хочет и не благоволит Создатель видимых и невидимых, Первопричина всему, чтоб одно возводилось, а другое разрушалось. Но чтоб оба начинались, доводились до середины, строились и завершались.

Видел своими глазами и слышал своими ушами, наставляя внутренне неустроенных. С болью се́рдца и стенанием многократно убеждался на собственном опыте. Сначала этим внутренне неустроенным я был якобы приятен и думал, что так будет до конца. Но так не было. Чем-то гнусным, оплеванным и достойным упрека оказывался я для них напоследок. Когда необходимости в священнике⁴ не было, тогда очень мил им был. А когда нужда настигала, тогда делался им ненавистен. Так вот обманчиво было расположение их. И из-за такого их отношения часто я причинял ущерб любимому делу и вредил душе́ своей.

И поэтому даю вам добрый совет, о, братья. Начальник монастыря или молитвенный старец, монастырский наставник или духовный отец, настоятель или игумен, или приходской проповедник и пастырь — и к тем, и к другим обращаю я слово, если вы в сомнениях.

Если выпадет тебе быть одним из них и желаешь ты спасения и себе самому́, и следующим за тобою, устрой и поддерживай, насколько возможно, в первую очередь свою жизнь и по́двиг без урона и умаления, сохраняй без ущерба и соблюдай от вреда. И таких имей учеников, которые слушаются беспрекословно и безропотно, которым достаточно одного сло́ва. А если нет, таким ничего не говори, но больше о себе позаботься. Поскольку тот, кто без принуждения дал обет служить Господу и подчиняться наставнику, хранит полюбовный, добровольный, отрадный Богу союз и не сетует. Пусть же подчиняется — по мягкости характера или по простоте, руководим любовью или кротостью, наставлением или ласковым упреком, предупреждением или едва заметным и легким замечанием.

А после одного, и другого, и третьего наставления смотри, изгоняй паршивую овцу из ста́да избранного, чтоб и остальные от нее не запаршивели ее паршою. А сказал это об общем иноческом житии.

Распоряжаясь ли благостно и рассудительно или повинуясь беспрекословно, делай всё с радостью, пусть и самое незначительное, отложив важное, только не то, что̀ Богу противно. Так говорили святые отцы, и сами так делали, чтобы, отсекая неподобающее в друго́м, не повредить своей кротости.

Каждому за себя придется говорить и отвечать перед Богом. И какая польза человеку, если весь мiр, врачуя, посещает, а сам разрушается от болезни. Так и здесь. Какую приобретет человек пользу, если, наставляя других, учит Закону, или обличает в неопытности, или рассказывает, обращаясь с поучением к тем, кто в этом не нуждается, а себя не может удержать в трудах благочестия?

Наставляет других, а себе причиняет вред, ничего не выполняя. Корень тщеславия, посеянный жестоким мiроправителем, во всём этом — чтоб самому́ вскочить на ступень некоего наставничества. Зло от этого и другим, и ему. И никогда не было этого у святых отцов.

Святые отцы не хотели и не искали, из смирения, ни святительства, ни игуменства, ни священства, ни диаконства, ни настоятельства. И страшились этих тягот и забот. Разве только по знамению, по откровению, по послушанию, по неотступным просьбам, если Бог соизволит и откроет кому. Но прежде всего о себе заботились.

Дерзай, возлюбленный мой, ибо ни почет, ни сан, ни величие, ни старшинство, ни игуменство, ни настоятельство не вводят в Царство Небесное, а способствуют еще большему осуждению. Ради этого здания разрушаем собственный фундамент и пыл духовный остужаем.

В нынешние времена требуется каждому учить всевозможным добродетелям самого́ себя, к себе быть внимательным. Ибо тот, кто один час сокрушается о собственной душе́, лучше того, кто приносит пользу всему мiру. Если даже только себя спасем, довольно с нас. А если кто и весь мiр спасет, а себя погубит или получит вред, какая ему от мiра польза?

Все мы знаем, как спастись, но по лени нашей не желаем спасаться. Ты же спасай себя! Не с каждого из тех, кто не наставляет других, будет спрошено, а только с тех, кому они вверены. Таким до самой смерти трудиться над врученными им и полагать ду́ши свои за стадо свое, поскольку приняли вверенный им Богом талант. А о себе поистине каждый будет спрошен.

Если даже великие отцы из смирения бежали от власти и от того, чтоб учить других и носить чужие тяготы, как говорит о них Священное Писание, и беспокоились о себе, насколько же больше нуждаемся мы, грешные, немощные и слабые, в том, чтоб бежать от подобных веще́й! Ибо и себе вредим, и следующим за нами.

Тем более ныне некоторые люди не только не принимают истинного учения, отеческого предания и жизни, но даже насмехаются над благочестиво живущими и подвизающимися. И приучились выбирать себе наставников по своим нравам, прихотям и привычкам. А о недостойном священстве, о великом и малом сане, как и все святые отцы, говорит Божественный Иоанн Златоуст: «Ничто так Бога не раздражает, как недостойное священничество».

Если это полезно для души́, следует принимать послушание. А если может навредить душе́ — не слушаться и избегать велят все Божественные Писания. Или без священничества человек не спасется, что так спешит получить его — сан священнический?! И без священного сана спасается человек. Иоанн Златоуст говорит, мол, не думаю, что многие из священников спасаются. Гораздо больше погибает. А причина в том, что дело это требует твердости душевной, великого самопонуждения и отказа от собственных привычек. И всесторонней ясности, как бы десятка тысяч глаз.

Тот же Иоанн Златоуст еще говорит: «Если даже один-единственный отойдет, не причастившись Святых Таин по иерейскому нерадению, не всё ли свое спасение погубил иерей или архиерей?»

Желающий разбираться в духовных делах, мiрских дел не постигнет, не сможет разбираться в них и действовать. Так и суетный человек не может разбираться в духовном и действовать. Не может ум охватить полноту и того, и другого. Духовным — духовное, а суетным — суетное.

И духовное также разделяется. Один путь — священнический: для себя и для людей. Другой путь — подвижнический: только для себя. А желающий хорошо заботиться о многих других не сможет хорошо заботиться о себе. И тот, кто хорошо заботится о себе, желая спастись, о многих других не сможет заботиться хорошо. Ибо нужно и свои тяготы носить. А два эти де́ла несовместимы.

Я удивляюсь, ка̀к некоторые, не подготовив себя, осмеливаются заботиться о других, чужие тяготы на себя взваливают, а от своих изнемогают, словно не понимая, что только одну заботу способны мы хорошо вместить: или о себе, или о других. А обе не вместим.

Хорошо разбираться Бога ради в житейских вопросах и наставлять людей, строить монастыри и города́. Но гораздо лучше, если кто очистит себя от страстей и от ду́хов тьмы — злых бесов. И внутри себя, в душе́ и в теле своем, устроит дом и жилище Духу Святому. Ибо многие, пытавшиеся спасти унывающих и ленивых, не спасли их, а сами подчинились их страстям и вместе с ними погибли. Поэтому не подобает учителю следовать за слабыми учащимися, но быть, словно столп, непоколебимым и неподвижным. Учащимся подобает идти за учителем. Ибо ученик не выше учи́теля своего (ср.: Мф. 10, 24; Лк. 6, 40).

Удел твердых и совершенных душ — совмещать и то, и другое: одними руководить в различных заботах, других наставлять и о себе хорошо заботиться. Поскольку не может ум объять и совместить и то, и другое. И еще сверх того скажу: невозможно старательно заботиться о себе погрязшему в различных хлопотах. И заботящийся усердно о себе не должен обременять себя различными хлопотами. Не может никто рыдать о чужих мертвых, видя перед собой лежащим своего мертвеца, то есть ду́шу свою, погибшую в грехах.

Тот, кто правильно выбрал что-то одно и пребывает в нём, спасется. Избери же лучшее для себя: или то, или другое — если не вредит спасению. А человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих (Иак. 1, 8).

Чем выше сан и больше власти, тем больше забот и трудов у человека. Кто усердно наставляет властителей и себя исправляет, что̀ ни делает, всё успешно. Священствующий с усердием всегда успевает. А настоятельствующий всегда в волнении и суете.

И еще скажу вам о некоторых различиях. Понимайте, что̀ говорю. Если ты голова — каждый чин соответственно его уровню наставляй и учи. Если уста — говори, приноси пользу. Если глаза́ — смотри, уразумевай всякое дело необходимое и благочинное. Если уши — слушай внимательно, до последнего сло́ва. Если ум — собирайся с душевными чувствами и с духовными чадами на совет. Если ру́ки — работай старательно. Если но́ги — ходи, служи, шагай быстро, твердо, не поскальзываясь. Если учитель — то учи, если ученик — поучайся; если советуешь — давай указания благие и кроткие. Предстоишь алтарю — служи с усердием. Повинуешься — слушайся во всяком начинании и потребности. Так вот всегда и во всём.

К чему каждый из нас призван и определен, пусть тому́ и служит по мере сил своих. И, соблюдая это, спасется. Какое бы доброе дело ни совершал человек, Бога ради, прилежно и добросовестно, спасительно это для него перед Богом. А всякий человек, исполняющий какую-либо из добродетелей, себя самого́ спасает, желая большей награды удостоиться от Бога. И этим очищает от грехов ду́шу и тело свое и делает себя жилищем и домом Духа Святого и храмом Бога Живого. Всякий, кто мостит для себя мост, пусть не пачкает ног своих.

Хорошо и благословенно, свято и поистине спасительно — все книги и все святые отцы благословляют это и хвалят — учить людей благочестию, и наставлять на путь спасения, и помогать братьям своим. Однако смотреть при этом, есть ли польза собственной душе́, и остерегаться, чтобы не нанести урона духовному подвигу и спасению. Если есть урон и убыток для подвига и спасения, то будем старательно заботиться о себе. А если можем приносить пользу другим без ущерба для себя, будем приносить пользу. Если же нет, то будем, как следует заботиться о себе.

А когда хотим кому-нибудь помочь и наставить, то поймем сперва его жизнь и характер, то есть привычки, а также цель и своевременность. И в соответствии с этим будем строить. Ибо написано пророком: Если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста.., сказал Господь (Иер. 15, 19). А правило святых апостолов и святых отцов гласит: «Если кто не имеет иерейского сана, но ведет благочестивую жизнь и сведущ в духовном, пусть такой учит несведущих и получает награду как учитель»⁵.

А кто полезное слово держит в сердце своем и, скрывая талант Божий, скупо дает его, не останется такой, скрывший талант, без наказания, согласно Евангелию. Ибо ни один дар не приятен Богу так, как если кто ду́ши живые приводит к Нему разъяснением и учением, наставлением и покаянием, показывая дорогу. Как говорит апостол Иаков: ...если кто из вас уклонится от истины, и обратит кто его, пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасет ду́шу от смерти и покроет множество грехов (Иак. 5, 19-20). Как тот, кто губит человека, погибнет вместо него, так и тот, кто спасет человека, даже будучи грешником, спасется. Ибо спас друга своего.

А ленивый и нерассудительный пусть не осмеливается учить, чтобы спасительное учение из-за него не хулили. Любящий же Бога и благочестивый человек пусть старается Христа ради направить брата своего на путь спасения, отвлечь от бесчинства, научить благочестию, привести к страху Божьему, взвалить на себя, словно бремя тяжелое, и понести. А глупый и неразумный, нерадивый и ленивый человек не только сам не старается научиться доброму порядку и страху Божьему или наставить на это брата своего, но и благочестивых старается вовлечь в свое бесчинство, повергнуть в дерзость, отлучить от благочестия и добродетелей отеческих и ввергнуть в напасть.

Некоторые приходят в монастырь не для того, чтобы учиться добродетелям и терпению, а в любом месте ищут всегда и во всём каких-либо удобств. И следует нам бояться таких, как близости жаркого пламени, охранять себя от этих слабейших и оберегать свое основание. Ибо приходят не как в огонь или на страдания, а словно на свадьбу. И, наставляя таких, никак не можем наставить, а свою пользу и спасительное время губим впустую. И тот, кто принимает таких, чужую ненужную ношу на плечо свое вешает безрассудно, и только время губит на размышления. Не будем на таких тратить ни одного поучения. Ибо слышали мы сказанное: «Спасающийся, спаси ду́шу свою!»

Вот великое милосердие и любовь, и достойное умиления дело — когда кто указывает спасительный путь ищущим спасения и они с радостью принимают и выполняют всё, что̀ им велят. А какой смысл собираться и слушать тем, что̀ не ищут, не принимают и не выполняют то, что им, по воле Божией, велят?

Ибо и Господь не велел сыпать жемчуг свой перед свиньями и давать святыню псам. Они, словно бесплодная земля, песок, который, даже если смешать пополам с семенами, не даст плода. Нынче нет, нет по-настоящему ищущих спасения, ищущих надмiрного и превышающего естество — в чём суть спасения⁶, — ни просящих, ни дающих. Ибо не учились, а учат.

Ох, увы, душа́ моя, что̀ уж и говорить, возлюбленная! Гонения воздвигнуты на благочиние, благочестие и правду. А бесчиние, нечестие и неправда от своеволия утвердились весьма.

Ох, увы, душа́ моя возлюбленная! С плачем и рыданием говорю тебе это, душа́ моя! Возлюбили люди в нынешнее время тьму и ночь больше света, а от благочестия удаляются.

Ох, увы, душа́ моя, до конца перевелись благочиние, благочестие и правда. А бесчинства, нечестия и неправды умножились!

Ох, увы, душа́ моя, неправда правду одолевает беззаконием своим. Волки сатанинские и антихристовы друзья шкурами овец Христовых обшиваются. Игумены духовные и пустынные жители, подлинные рабы Христовы, изгоняются и оскорбляются неразумными людьми. А сребролюбцы, сластолюбцы и непристойные пьяницы на престолы их, на настоятельство вскакивают, подкупая взятками. И стадо Христово пожирают безжалостно нерадением и бесчинством своим.

Ох, увы, душа́ моя возлюбленная, уж не хочешь ли ты, без страданий и скорбей пребывая, достичь совершенства и спастись, обрести благодать и получить Царствие Небесное и бесконечную, невыразимую радость? В окованном железом терпении нуждаемся и в осторожности!

Попытались мы, но три основания⁷ пошатнули чадами своими. Ныне следует принимать желающих спастись в обитель или в духовные чада по уговору, что будут со всевозможным усердием внимать, подчиняться и слушаться. А если не так, то нечего нам им сказать. Ибо ныне времена такие. Привыкли люди не подчиняться духовным наставникам, не слушаться и возражать во всём. Говоря так: нынче не те времена, невозможно, мол, вместить то или это, что̀ было прежде, при святых Отцах. Слабостям своим потакают, своевольно, своенравно, по своим прихотям привыкли поступать. Бесовским россказням и ложным учениям внимать и подчиняться, плоти своей угождать и похотям всяким. Расслабленно, нерадиво и леностно жить.

И поэтому тщательно охранять себя и остерегаться таких следует нам. Ибо им никакой пользы не принесем, а своей пользе причиним ущерб и погубим.

Многие из таких, приходя, начинают усердно спасаться. А пото́м забывают свое благое начинание и обеты. Ибо дьявол лукавый, боритель душ наших, помрачает умы их и враждует из зависти.

Поскольку иноки на его месте устраиваются. Поэтому и наводит забвение и горечь лукавый дьявол на иноков. И забывают всю радость Царствия Небесного, отступают вспять от веры, упования и надежды и уклоняются в малодушие. И начинают перечить, не слушаться, роптать, гневаться и обижаться на братию и на настоятеля. И как звери выглядят пред очами их настоятель и братия. Думают некоторые окаянные, что на настоятеля и на братию работают, а не на себя.

А забывает такой окаянный, что и сам желает есть и пить, и одеваться. Ты, ему же добра желая, тяготы на себе носишь. Его же на путь спасения, на благоразумие и на познание всех духовных дел наставить хочешь. А он, окаянный, на всякое учение, наставление и увещание духовное перечит. Поэтому тщательно охраняй себя от таких, ибо всегда возмущают желающих спастись.

Но, смотря по их усердию, держи в монастыре. А в отдаленные пустыни вредно таких постригать и направлять. Ибо некому навести на них страх и наказать. А наставлений не слушают и не боятся по-настоящему. Ибо мало находится благоразумных.

Ты же, о, настоятель, поступай согласно своей совести, наставляя их на путь спасения. Укрощай и награждай, радуясь, но не огорчайся и не гневайся на них. Желающему наставлять не следует огорчаться и гневаться на учащихся из-за их забывчивости по причине бесовских нападок и помрачения. Должен ты многократно напоминать, постоянно наставлять и мягко требовать всякого де́ла от неразумных, чтобы, наставляя их на путь спасения, самому́ не наполниться яростью, гневом, злопамятством и не погибнуть. А награда тебе одинаковая: послушают или не послушают.

Среди многочисленной братии без ропота, без ослушания и без смирения не бывает. Должен ты и огорчения от них принять, и долготерпение обнаружить, как чадолюбивый отец. Ибо отцы детям копят богатства. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.

► К следующей главе

Примечания:

¹ Это присэдS ўмY своемY — типично исихастская реалия: точнее сказать — ум «приседит» сердцу, то есть с молитвой пребывает у сердечного входа (там, где внутреннее связано с внешним) и не позволяет войти помыслам, соблюдая сердце в безмолвии ради ненарушаемой беседы с Господом. Уклонение от суеты и избрание лучшего — аллюзия на Лк. 10, 38-42, где похвалена избравшая благую часть приседевшая Господу Мария — один из излюбленных апологетических о́бразов исихазма.

² То есть в утерянных ими в падении ангельских обителях.

³ Ср. Пс. 67, 7 славянской Псалтири [БGъ вселsетъ є3диномhслєнныz въ д0мъ, и3зводS њков†нныz мyжествомъ...]. «Единомысленный» — чуждый двоедушия.

⁴ Т.е. в исповеди и собственно духовном наставлении. Ищущие от духовника вместо этого простого человеческого утешения или интеллектуальной беседы не растут духовно и остаются внутренне неустроенны.

⁵ Кормчая Книга, лист 26 на обороте (сноска в «Цветнике» на полях текста).

⁶ Итак, спасение понимается как не только преодоление повреждения падшего естества (это было бы лишь возвращением в естественное), но и выход покаянием из рамок тварного естества через благодатное единение со Христом. Это синоним «свершения», становления во Христе, что̀ не вполне точно передается принятым в русских переводах словом «совершенство». Человек «свершается», входит в полноту возраста Христова, живет уже́ не только в человеческом, но и в Божественном плане бытия. Избрав монашество, подвижник видит свою цель именно в этом. Отсюда характерный для монашеской литературы акцент на «невозможности спастись» без крайнего самопонуждения и проч. Это «неспасение» — не синоним вечной погибели, а лишь указание на величие и редкость в этом веке полноты жизни во Христе.

⁷ По внутренней логике текста тут говорится о «благочинии, благочестии и правде» как обязательных основах монастырской жизни; могут иметься в виду и три монашеских обета: послушание, нестяжание и целомудрие, которые страдают от попыток угодить духовным чадам.

Текст по изданию «Цветник священноинока Дорофея» (Издательство Свято-Успенской Почаевской Лавры, 2008 г.).
Эл. издание — сайт ἩΣΥΧΊΑ (hesychia.narod.ru). При размещении на других сайтах — ссылка обязательна.