Цветник священноинока Дорофея

Глава 38.
Поучение об основании
и опоре всех добродетелей

Для желающего спастись основание и опора всех добродетелей — это сидеть в своей келье, непрестанно молиться и удерживать чрево свое от яств, а язык от многословия. Пренебрегающий этими четырьмя пусть знает, что не только разрушает основание всех добродетелей, но и вселяет в себя источник страстей и пучину смятения. Келья для инока — как гроб для мертвеца. Мертвец в гробу никогда не шевелится, а инок, сидящий в своей келье, никогда не грешит. Ибо сидит в своей келье один, вне всего мiра и ничего мiрского не слышит, не видит, не говорит, не трогает руками своими. С ним только Бог и добрые дела́.

Молитва отрешает от всех помышлений настолько, что всё мiрское кажется прахом и пеплом. Когда вкусит душа́ сладости молитвы, тогда жизнь свою тленную начинает презирать человек. Не желает ни красот, ни наслаждений. Забывает и самого́ себя и всех, живущих на земле. Когда действием духовным потечет молитва Иисусова в душе́, уме и сердце человека, тогда, подобно Божеству, с ним пребывает постоянно, непостижимым соединением, течением своим напояя его лучом небесного Света. И когда ум его сподобляется почувствовать эту радость и славу грядущего блаженства, тогда и себя забывает человек, презирает и жизнь свою, и всё земное, как вкратце говорил и раньше. И не принимает после этого стремлений ни к чему мiрскому и никаких желаний. Поскольку неожиданно радость загорается в нём и сладость неумолкающая, заменяя пищу языку его и утробе. Ибо постоянно вскипает из его се́рдца радость и некая сладость. И всего целиком вдруг охватывает человека на время, и какое-то время пребывает в избытке. Наполняет всё тело его некая духовная пища, манна, и радость светозарная. И языком телесным невозможно это выразить и передать. И, помня об этом, всё в нынешнем веке считает человек пеплом и землею, прахом и сором. И когда находит на человека эта радость и пища, властно наполняя всё тело его, тогда Царство Небесное представляется ему не иным чем, как именно этим.

Многие из древних святых отцов были совершителями и учителями такой жизни, назидали друг друга, укрепляли, возводили от силы в силу, могли рассказать и выслушать. А ныне, в последние времена, когда великие эти вещи крайне оскудели, отеческий путь спасения и подлинного смирения зарос окончательно. И вместо этого иноки придерживаются своей воли, трижды окаянной, и самоуправства, а не отеческого благочестия. И кто в нынешние последние времена обнаружит старание и усердие ради этого великого де́ла, ради пути отеческого смирения, ради святого и спасительного отеческого благочестия и де́ла Божьего, тому́ человеку, из нынешних последних поколений, благодать Божия тем более окажет помощь, укрепит, вразумит и просветит его. Мил и приятен бывает Богу такой человек, углубляющийся в дело Божие с усердием. Поскольку молитвенное воздыхание от чистого се́рдца со смиренномудрием и милосердием, с любовью и правдою, как благоухание от кадила, восходит к Богу приятной жертвой.

Поэтому следует нам все занятия считать второстепенными, а дело воистину спасительное и святое — непрестанную молитву Иисусову — иметь вместо всех дел, если только мы не под началом¹. В первую очередь следует нам совершать ежедневное установленное правило, понуждая себя усиленно к молитве. А остальное время проводить в молитве сверх правила. Когда же устанем, стоя на молитве, тогда следует взяться за рукоделие. И за рукоделием отдохнуть немного и посидеть, но чтобы не охватили нас ни дремота, ни сон. А если ночью нас, стоя́щих на молитве, охватят сон, дремота или забытье и веки отяжелеют, тогда бодрствовать при свете и не опускать голову вниз, к земле, а смотреть, не уклоняясь, на иконы.

А сохранение чрева от яств, то есть пост и воздержание, придает телу бодрость и легкость, чтобы, не засыпая, стоять на молитве, и совершать прочие добродетели. Постящийся и воздерживающийся человек, как паря́щий орел, и плоти не ощущает. Умеренный пост и воздержание — нача́ло и основание всех добродетелей. А объедение, удобства и себялюбие — царицы и родительницы всех страстей. А царь страстей — беззаконие и неве́дение Бога.

Обуздание языка освобождает человека от всех страстей этих: клеветы, помрачения, лжи, насмешничанья, празднословия, черствости, окаменения сердечного, уныния, тщеславия, разглашения своих подвигов, губительного для всех добродетелей, нарушения безмолвия и позорного многословия. Молчаливый человек и бесам страшен. Поскольку неизвестны бесам сердечные тайны достигших совершенства, если уста их безмолвны. А любящий многословие не избежит греха.

И поэтому пустыня — благо. Поскольку пустыня — мать безмолвия, кротости и молитвы, прочих добродетелей и совершенства. И спасения, и праведности. Ибо пустыня — для непрестанной молитвы Иисусовой и прочих молений. А молитва непрестанная — для пустыни. Они твердо друг на друга опираются. Пустыня безмолвная — освобождение от всех страстей, ходатай вечных благ и сияющий венец для усердных подвижников. Если на одну чашу весов положить все дела́ духовной жизни, а на другую — молчание и безмолвие пустыннического жития, увидишь, что последнее перевесит. Поскольку ничто из суетного мiра сего не соблазняет в безмолвной пустыне, ничто не препятствует, ничто не удерживает от спасительных дел. Только шесть видов оружия остаются у бесов, чтобы усиленно одолевать нас в пустыне, как говорил и раньше. Это дремота и сон, уныние, лень, тяготы, ужасы и отчаяние. А победивший эти страсти — пребывает впредь, словно в тихой гавани, без штормового ве́тра и свирепых волн, смятений нынешнего ве́ка. Тихо, без волнений, шума и труда, спасается человек в пустыне. В мiру же у бесов видов оружия против нас находится иногда до пятидесяти и больше.

Видел я в пустыне молчальников и стремление их к Богу, пламенное по причине безмолвия пустынного. Огонь от огня, стремление от стремления, любовь от любви родивших и неисполнимое исполнивших. Воистину, безмолвный пустынник есть тот, кто явно восклицает: Готово сердце мое, Боже, готово!.. (Пс. 56, 8). Мол, плоть моя терпит телесные ну́жды, зато сердце, и душа́ моя, и ум мой бодрствуют и молятся. Видишь, скольким благам способствует пустыня, от мiра удаленная, безмолвие и обуздание языка?! И как много зол истребляет пустыня!

Вопрос:

Что̀ является основой безмолвной пустыннической жизни и всех ее дел? И на основании чего живущий в пустыне может понять, достиг он совершенства или нет?

Ответ:

Кто из живущих в ней сподобился непрестанной и незабываемой молитвы Иисусовой и остальных молений, тот достиг предела всех добродетелей. Такой и во всём остальном является жилищем Духа Святого по причине непрестанной молитвы Иисусовой. Известно, что не получивший благодати Утешителя² совершает эту молитву без радости. Если же Дух Святой вселяется в кого-либо, тогда человек тот не прекращает молитвы Иисусовой. Ибо Сам Дух Святой действует внутри такого человека и молится. И это знак для желающих и ищущих понимания о стяжании благодати. А еще признаки этого — нелицемерная любовь, кротость, смирение, духовная чистота. И тогда: ест ли человек, пьет ли, занят ли чем, идет ли куда, бодрствует ли, спит ли, — во всякое время, при всяком деле, на всяком месте Иисусова молитва постоянно на устах и в уме его. Даже в глубоком сне душа́ его помнит Бога, и благоухание молитвы из се́рдца его восходит. И молитва Иисусова неразлучна тогда с внутренним человеком и совершается постоянно. Даже если умолкают уста и язык его, всё равно совершается сама и тайно действует в нём.

И снова скажу, что нача́ло, середина и конец, корень, поддержка и опора безмолвного жителя пустыни — многократные молитвы. И постоянное трезвение, то есть ум, не рассеивающийся туда и сюда и немечтательный. И голод чрева из-за оскудения человеческой помощи. А без этого тратим время на мечтания, на сон, на лень, и уныние, и самообольщение.

А еще пустыннику нужны сердечная вера в Бога, без сомнений и малодушия, и упование, и непоколебимое терпение, окованное мужеством (ср.: Пс. 67, 7 славянской Псалтири³). И должен жить пустынник без забот обо всех делах земных, как восхваляемых, так и бесславных, и отгонять все представления о них. Жить в бедности и нужде и заботиться только о необходимейших телесных потребностях. Не иметь веще́й ценных и вызывающих зависть у злых людей и разбойников, только всё ветхое и залатанное, чтобы, даже взяв, выбросили. И питаться когда придется. И обстановку иметь в келье неприглядную. Такова спасительная и достойная похвалы жизнь пустынника, удалившегося от мiра. В остальном же следует непрестанно молиться. А без этого пустыня — ничто. Потому что к вещам ум привязывается, беспокоится, мечтает, ищет их и удерживается ими. И от этого угасает тепло се́рдца и сладость молитвы, а духовное горение и ревность прекращаются. От этого ум задремывает, забывается в мечтах и беспечности и губит много вре́мени в праздности и безделье. И смерть, и му́ки, и Пришествие Христово, и Царство Небесное — всё забывает. К тому́ же и лукавый дьявол часто омрачает ум и наводит забвение обо всех этих превышающих естество добродетелях, склоняя к различным делам и заботам.

Часто крадет у нас лукавый дьявол и спасительное время. Плоть задремывает и засыпает мрачным сном, не стараясь о наилучшем: о страхе и памяти Божиих. А душа́ в одиночку не может бороться со сном, будить и поднимать плоть без умственного напряжения и без помощи утробы. Иначе говоря, без трезвости ума — чистоты, и без трезвости чрева — голода, и без сердечной молитвы. Поскольку от чистоты ума и добрых мыслей человек укрепляется в добродетелях и достигает совершенства, а от мечтательности и пленения ума вдвойне обессиливает и подпадает под власть страстей и долго-долго страдает в них от бесов. А сердечное дело, то есть молитва умом и сердцем, и пост очищают ум, а ду́хов, наводящих страсти — делателей греха — изгоняют вон. И тот, кто пребывает в делах правых, то есть в сердечном делании, в посте и молитве, оберегает ум, сохраняет сердце и отвращает их от нечистых помыслов. В такого человека вселяются святые силы и помогают ему во всём. А кто пребывает в делах неправых, то есть в душевных и телесных страстях, во всяких удовольствиях, угождает телу и подчиняется непристойным мыслям, в того вселяются враждебные силы, одолевают его и принуждают ко всем грехам. Так говорили об этом и многие святые отцы.

Будить и поднимать, воспламенять и взбадривать одновременно и ум, и сердце, и ду́шу, значит, освобождаться от всех дел и сохранять ум свой трезвым, немечтательным и не идущим за помышлениями, воздерживаться от жирной и сладкой пищи и от объедения. И сидеть безмятежно в келье своей. Келья, даже не умея говорить, всему доброму научит человека: и как Богу угодить, и как добродетели исполнить, и как победить страсти, и как устремляться к Богу в непрестанной молитве Иисусовой. И тогда, словно тростью погонщика, будут подстегиваться ум, душа́ и сердце человека ревностью о Боге. Ибо безмолвие и пустынническая жизнь — это непрекращающаяся Божественная служба и предстояние Богу.

Если кто сохранит всё это и вкусит любви Божией, то есть молитвы Иисусовой, то будет убегать от людей, словно дикий осел. И узна́ет безмолвие пустыни, и пользу отшельничества и бегства от соблазнов, шума и суеты мiра сего, словно после бескрайнего мо́ря войдя в небольшую тихую гавань за островом. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.

К оглавлению         

Глава 39.
Поучение о том,
чтобы заботиться только о са́мом необходимом
и не разрешать себе лишнего,
но постоянно молиться Богу

Смотри и понимай, человек, замыслы и хитрости лукавых бесов и трезвись умом! Когда видят бесы человека, живущего благочестиво, всегда проливающего слёзы и совершающего добродетели, тогда приводят ему на ум в келье его какие-нибудь дела́, внушая: «Это дело тебе крайне необходимо. Исполни его немедленно. Без него тебе никак нельзя». Или это, или то, или какое другое, или десятое. Или: «Сходи навести брата», или: «Ступай туда и сюда». Или заставляют излишне запасаться пищей или чем другим. И всячески его тревожат и сбивают. А делают всё это, чтобы не оставался он совершенно свободным для Бога и не утолялся слезами и плачем.

Ты же, о, подвижник и воин Христов, понимай обман лукавых бесов. Невозможно смотреть одним глазом в небо, а другим в землю. Так и человек не может заботиться и о душе́, и о теле. Как родник не может из одного протока источать и сладкую, и горькую воду, так не может и человек служить Богу и заботиться о теле. Никакую вещь не считай своей вечной собственностью, ибо скоро перестает быть твоей. И святые отцы во всех делах и нуждах заботились лишь о сегодняшнем, а завтрашнее возлагали на Бога, предавая ду́шу и тело в ру́ки Го́спода, чтобы Он располагал и жизнью их, и всеми их нуждами. А сами только к Нему непрерывно стремились, ибо слышит всегда и не закрывает глаза́ на взывающих к Нему денно и нощно, более того, постоянно взирает на простодушно служащих Ему всем сердцем.

Если же мы сами о себе заботимся, Бог не заботится о нас и о наших нуждах. Если сами за себя заступаемся и мстим, Бог не мстит за нас. Если сами себя избавляем от страданий, Бог нас не исцеляет.

Когда же обретаем надежду и углубляемся в молитву, и отбрасываем заботы, тогда приходит и к нам усердие святых, и память смертная пребывает в уме, и Пришествие Христово, и радость Царствия Небесного. Тепло сердечное разгорается, ум очищается и просветляется, в умилении и страхе Божием душа́ наша пребывает.

Если же привязываемся к рукоделию, многочисленным бесконечным заботам, тогда всё это забываем. Не помним о смерти. Пришествие Христово и радость Царства Небесного в уме не де́ржим. Ни смерти, ни мук не боимся. И тепло сердечное угасает в нас, и ясность ума омрачается. А умиление и страх Божий покидают ду́шу. И удаляемся мы от Бога из-за чрезмерного рукоделия и забот.

Поэтому и подобает нам возлагать надежду на Бога, чтобы Он располагал жизнью нашей. Тогда будем жить по слову апостола, сказавшего: ...живем ли — для Го́спода живем; умираем ли — для Го́спода умираем: живем ли или умираем, — всегда Господни (Рим. 14, 8), если надеждой на Бога живем. И Господь говорил: Верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек (Ин. 11, 25-26). Если мы беспокоимся о завтрашнем и заботимся о наслаждениях, много копим, тратя ничтожно малое время нынешнего ве́ка, то когда же нам освободиться для Бога?

Известно, что, если мы оставим Бога, отпадем от любви к Нему и от добродетелей, тогда и сами будем оставлены Им, и удалены от славы Его. И будем жить, надеясь лишь на себя: живем ли — для греха живем, умираем ли — на му́ку умираем.

Пусть не случится так, что, мало-помалу удерживаемые ничтожнейшими заботами, мы земных благ лишимся, а грядущих не достигнем! Станем, станем как отцы! Ибо однажды умерли для мiра и отреклись от всего земного, и от мiрских мудрствований. Забудем все мудрствования мiра сего.

И тогда, сбросив с себя всё земное, и живя как птицы, начнем служить Господу.

О, человек, если не поймешь, что всё мiрское и все плотские потребности тленны и конечны, как и благоденствие мiра сего и телесные удобства, не сумеешь спастись. Ибо всё это суета сует.

О, человек, скажу тебе слово полезное. Ничего для каждого из нас нет важнее души́. А к телу нашему нужно относиться как к чуждому, ибо и оно тленно.

Положившийся и действительно уповающий на Бога не заботится о теле, чѐм его кормить, одевать или кто в болезни посетит. Не копит имущества на случай голода, болезни или гонений. Но всё это оставляет позади, поскольку Бога имеет своим попечителем и помощником во всём. А кто во всех телесных потребностях не полагается всецело на Бога, а во всех страданиях и нуждах — на волю Божью, тот не может спастись. Ибо и наслаждения не бесконечны, и страдания не долговечны на этом свете. И мало-помалу претерпевающий страдания возрадуется в час исхода души́ своей. Если те́рпим болезни и раны, или приближаемся к смерти и умираем, или лишаемся необходимого телу, никогда не следует жалеть себя, но словно бы говорить: «Пусть Бог что̀ хочет, то̀ и устраивает с нами». И уже́ одним этим упованием будет посрамлен наш противник и побежден.

Каждый день и час ожидай кончины своей и Пришествия Христова. Говори сам себе и рассуждай в уме своем: «Сегодня потружусь поусердней для души́ своей, ибо к вечеру умру». А когда наступит вечер, помышляй в себе: «Нынешней ночью скончаюсь. Или неожиданная смерть постигнет: деревом убьет, или дом обрушится, или дыхание внезапно остановится». Так внутренне размышляй каждую минуту. И никогда ни о чём не беспокойся, только о грехах своих. Так душа́ твоя придет к смирению и пла́чу, будешь считать себя паутиной, потоки слёз начнет источать сердце твое, глаза́ твои. А всё тебе необходимое: пищу, одежду, посуду и вещи — имей безыскусное, бедное, некрасивое и непривлекательное. Не потому, что не на что̀ их купить, а потому, что они смиряют ду́шу, не отвлекают от Бога и без труда везде найдешь их. Короче говоря, во всём поступай так, чтоб ни в чём не испытывать угрызений совести.

А тот, кто не презирает все вещи, славу, почести, телесные удовольствия и не выносит упреков, спастись не может.

О, человек, пойми, что душа́ у тебя одна и жизнь одна, и неизвестен час смертный, и непроходимо воздушное пространство, наполненное бесами, врагами твоими. Никто не поможет тогда, кроме добрых дел. Чтоб не раскаиваться во веки вечные, следует постоянно молиться и беречь спасительное время изо дня в день, относясь внимательно к спасению души́, а для те́ла заботясь только о са́мом необходимом.

Забыл, окаянный, обеты свои, прежний пыл и усердие?! Ка̀к желал только одного — непрестанно молиться, а все заботы возложить на Бога, чтобы Он промышлял обо всём: о пище, об одежде, о нуждах?! И дерзал, как бесплотный. Не знаешь разве, окаянный: поскольку оставляли святые суету и заботы мiра сего, постольку Бог и восполнял потребности и ну́жды их. Сокровищем неистощимым была для святых помощь Божия. А чем больше суетится человек, тем больше Бог его и оставляет.

О, человек, помни о часе смертном и муках вечных! Помни о жизни бесконечной, красоте, славе и неизреченном блаженстве, которые от ве́ка приготовил Бог любящим Его, избранникам Своим. Того глаз не видел, ухо не слышало и на ум человеку не приходило.

Вспомни свои прежние дни и годы, растраченные в суете мiра сего. Разве можешь из них вернуть назад хоть один день или ночь, если придет неожиданно конец жизни твоей? Разве в состоянии ты добавить или выпросить на покаяние хоть один день? Будем тогда искать, взыщем отчаянно, погубив понапрасну спасительное время жизни нашей, но не найдем на покаяние и одной минуты!

Так что понимай обман лукавых бесов, трезвись умом и пренебрегай суетой! Когда тело проголодается, тогда и будет искать пищу и остальное необходимое. Ибо любая вещь нынешнего ве́ка, словно лопающийся на воде пузырь, разрушается и исчезает. Нельзя служить и Богу, и маммоне, ибо лукавые бесы неотступно стерегут и наблюдают, чего мы хотим, к чему привязываемся. К тому́ нас и принуждают, видя наши намерения. И омрачают ум наш, и день за днем крадут время наше спасительное, словно разбойники. И принуждают нас Бога и ду́шу свою оставить, а заботиться о тленных вещах. И приводят их на ум, внушая: «Крайне нужно тебе это дело, или то. Исполни его немедленно», — а ничего и не нужно. О, человек, понимай это и будешь благословен! Слушай апостола Павла, говорящего: «Братья, непрестанно моли́тесь, всегда благодарите Бога» (Ср.: 1 Фес. 5, 16-18) во всякое время, при всяком деле, на всяком месте.

Вы мне скажете: всегда молиться невозможно, тело изнеможет, стоя на Богослужениях. Но не только то, чтоб стоять на молитве, называется молитвой. Всегда молиться — значит и ночью, и днем, и вечером, и утром, и в полдень, и в любой час: за работой и за едой, лежа или стоя, говорить: «Господи Иисусе Христе́, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго». Не дожидайся подходящего вре́мени: го́да, месяца или недели, и не ищи ме́ста. Не в месте и не во вре́мени, а в уме объемлется Божество. И на всяком месте — власть Его, Емуже слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.

К оглавлению         

Глава 40.
Поучение о том,
чтобы молиться с великой осторожностью
и вниманием

Совершая, в то же время и храни, о, человек! То есть, прилежно молясь, ограждай себя великой осторожностью. Со вниманием пой псалмы, молитвы и каноны со страхом и радостью, с трепетом и горячим усердием. И низкие поклоны клади́ пред святой иконой, а колени се́рдца склоняй перед Господом Богом. И науку, и молитву одновременно найдешь внутри псалмов, молитв и канонов.

Не кончиком языка произноси молитву, а всем усердием собирай трех воедино: тело, ду́шу и ум. Кто молится и служит, не внимая разумом, не получит награды от Бога, а только еще больше прогневает Его своим нерадением. Как наливающий воду в дырявую бочку не может ее наполнить, так и молящийся невнимательно не получит награды. Следует не просто произносить псалом, или прочитывать молитву, или проговаривать канон, словно выполняя свой обычный урок, но псалмами, молитвами и канонами усердно обращаться к Богу. Бог требует и желает от нас не количества псалмов, молитв и канонов, а безмятежности и непоколебимости ума.

Многие молятся. Тысячи молитв совершают языком своим и губами, произносят и прочитывают множество псалмов и канонов, а умом не внимают собственным словам. Размышляют о суетном, мерзком и тленном мiра сего. Язык говорит, а ум и не понимает, что̀ говорит язык. Ка̀к же тогда Бог услышит и будет к тебе милостив, если и сам не знаешь, что̀ говоришь, о, человек? И ка̀к сможешь постигнуть глуби́ны книжные: чѐм спастись и чѐм все святые спасались?

Не количества хочет от нас Бог, а чтобы мы чаще принимались за молитву со страхом и умилением. И Пахомию Великому Ангел Господень, посланный от Бога, велел чаще становиться на молитву, в любое время.

Так же и с остальными добродетелями. Не понуждает нас Бог к чрезмерному, но в свойственном нам повелевает быть усердными, только бы находились всегда на пути Христовом. Никто не говорит тебе взойти на небо терпением, ибо ты не бесплотен. Но — не попасть в ад по малодушию. Есть у тебя надежный мост и опора — заповеди Христовы. Не говорит Христос не есть и не пить, но мало есть и пить. Не повелел Христос не спать, но — мало спать. Не заповедал Христос ходить нагим и босым по морозу, но — одеваться скромно. Так же и с остальными добродетелями. Не говорил Христос делать во всём чрезмерное, то или это, но посильное с усердием. А больше всего заповедал Христос и всячески увещевал любить Его, духом и сердцем горя́, и всех людей любить и милосердными быть ко всем, кроткими взором и смиренными сердцем. И многое подобное этому.

Заботься же во всём не о количестве, а о глубоком понимании, внимании и усердии. Чтобы принято было всё, совершаемое тобой, всё, что̀ ты в силах сделать. Не всё малое — мало. И не всё великое — велико и совершенно. Большу́ю разницу можно найти между ними.

Обрети в первую очередь страх Божий и прими печальный и горестный облик, прежде всего во время молитвенное. То есть стой на молитве жалким и смиренным, словно пред Престолом Божьим. Себя же полагай ничтожным, считай прахом и пеплом, муравьем пред Ним и пауком ползающим. А дело свое — слабой, натянутой паутиной. И считай себя держащим перед Богом ответ, преступившим все Господни заповеди и все грехи совершившим.

И стой на ногах ровно, поставив ступни рядом от пятки до носка, и не переступай с ме́ста на место. Ру́ки же, как подобает, сложи на груди́. Как осужденный на смерть стоит перед судьей, не смея озираться туда и сюда, так должны мы предстоять Богу, Которому и Ангелы в страхе предстоят и славословят, не умолкая. Те восклицают: «Свят, Свят, Свят Господь Вседержитель неба и земли́, и всего, что̀ на них! Полны небо и земля славы Его!» Те взывают: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение! (Лк. 2, 14). А другие воспевают небесную песнь: «Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя!»

Видят недремлющие очи постоянно, днем и ночью, что̀ делаем, о чём думаем, ка̀к живем и на кого надеемся во всех страданиях и нуждах: на людей или на Его благую волю. Все мысли, дела́ и тайны сердец наших видит и знает Господь Великий, Всемогущий, Всесильный и Крепкий, Владыка Праведный, Господь наш Иисус Христос, Сын Божий, Бог Истинный и Превечный, способный избавить нас от всех несчастий, бед и страданий.

Ты же, о, человек, считай себя хуже всех людей и всей твари, а дело свое — неугодным Богу. Поскольку без этого одолевают человека скрытое самомнение и достойная осуждения дерзость. По вере нашей и по упованию нашему, по смирению нашему и по терпению нашему Бог помогает нам во всех нуждах. Чем больше веруем, надеемся и уповаем на Бога, смиряемся и те́рпим, тем больше и помогает нам Бог, Емуже слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.

► К следующей главе

Примечания:

¹ Здесь — на послушании, в повиновении у старца.

² Здесь — Святого Духа.

³ БGъ вселsетъ є3диномhслєнныz въ д0мъ, и3зводS њков†нныz мyжествомъ, тaкожде преwгорчевaющыz живyщыz во гробёхъ.

Текст по изданию «Цветник священноинока Дорофея» (Издательство Свято-Успенской Почаевской Лавры, 2008 г.).
Эл. издание — сайт ἩΣΥΧΊΑ (hesychia.narod.ru). При размещении на других сайтах — ссылка обязательна.