Святитель Иоанн Златоуст
Похвала всем святым,
во всём мiре пострадавшим
1. Еще не прошло семи дней после того, как мы совершали священное торжество Пятидесятницы, и вот опять настиг нас лик мучеников, или — лучше — ополчение и воинство мучеников, ничем не уступающее ополчению ангелов, которое видел патриарх Иаков (см. Быт. 32, 1-2), но подобное ему и равное. Мученики и ангелы различаются только именами, а делами соединены: ангелы обитают на небе, и мученики также; первые не причастны старости и бессмертны, и мученики будут иметь то же. Но те получили бестелесное естество? Что̀ же? И мученики, хотя облечены телом, но бессмертным, или — лучше — еще прежде бессмертия смерть за Христа украшает тела́ их больше бессмертия. Не так светло небо, украшаемое хором звезд, как тела́ мучеников, украшаемые светлой кровью ран, так что, умерши, они сделали величайшее приобретение и еще прежде бессмертия восприняли награды, получив от смерти венцы. Ума́лил еси́ его малым чим от ангел, славою и честию венчал еси́ его, говорит Давид о естестве человеческом вообще (Пс. 8, 6); но и это малое Христос, пришедши, восполнил, осудив смертию смерть. Впрочем, я не это доказываю, но то, что и этот недостаток, смерть, сделался приобретением, так как, если бы они не были смертными, то не сделались бы мучениками; если бы не было смерти, то не было бы и венца; если бы не было кончины, то не было бы мученичества; если бы не было смерти, то Павел не мог бы говорить: я каждый день умираю: свидетельствуюсь в том похвалою вашею, <...> которую я имею во Христе Иисусе (1 Кор. 15, 31); если бы не было смерти и тления, то он также не мог бы говорить: радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых (Кол. 1, 24). Итак, не будем скорбеть, что мы стали смертными, но будем благодарить, что смертью открыто нам поприще мученичества; чрез тленность мы получили возможность наград, отсюда имеем мы повод к подвигам. Видишь ли премудрость Божию, как Он величайшее из зол, верх нашего бедствия, введенный диаволом, то есть смерть, обратил нам в честь и славу, ведя чрез нее подвижников к наградам мученичества? Что̀ же? Будем благодарить диавола за смерть? Да не будет: не по его мысли это добро, но — дар премудрости Божией; он ввел, чтобы погубить людей и, возвратив в землю, отнять у них всякую надежду спасения, но Христос, взяв это, изменил, и чрез смерть опять возвел нас на небо. Поэтому никто да не осуждает нас, если я назвал весь сонм мучеников ликом и воинством, приписав одному предмету два противоположные названия; лик и воинство — названия противоположные, но здесь оба они соединились вместе: (мученики) шли на мучения с удовольствием, как ликующие, и вместе, как воинствующие, оказали всякое мужество и терпение и победили противников. Если посмотришь на существо событий, то эти события — сражение, война и ополчение; а если исследуешь смысл событий, то совершившееся — ликования, празднества, торжества и величайшее удовольствие.
Хочешь узнать, сколько эти подвиги, то есть подвиги мучеников, ужаснее войны́? Что̀ ужасного в войне? С той и другой стороны́ стоят огражденные станы, блещущие оружием и озаряющие землю; со всех сторон пускаются тучи стрел, множеством своим помрачающие воздух; потоки крови льются по земле; везде в великом множестве, как колосья во время жатвы, падают воины, поражаемые друг дру́гом. Теперь от них я переведу тебя к этому сражению. И здесь два ополчения одно — мучеников, а другое — мучителей; но мучители вооружены, а мученики сражаются с обнаженным телом, и победа остается за обнаженными, а не вооруженными. Кто̀ не изумится, что бичуемый побеждает бичующего, связанный — несвязанного, сожигаемый — сожигающего, умирающий — умерщвляющего? Видишь ли, как эти подвиги страшнее тех? Те, хотя и страшны, но происходят естественно; а эти превосходят всякое естество и всякий порядок веще́й, чтобы ты убедился, что это — дела́ благодати Божией. Притом, что̀ несправедливее этой борьбы? Что̀ беззаконнее этих сражений? На войнах обе сражающиеся стороны́ бывают вооружены; а здесь не так, но один наг, а другой вооружен; также в борьбе обоим противникам позволяется действовать руками, но здесь один связан, а другой свободно наносит удары. Выбравши себе, как бы по тирании, право делать зло, а праведным мученикам предоставив терпеть зло, судьи таким образом нападают на святых и даже и так не побеждают их, но после такой неравной битвы отходят пораженными; и бывает то же, как если бы кто вывел воина на сражение и, отломив острие копья́ его и сняв с него броню, приказал ему так сражаться с обнаженным телом, а он, подвергаясь нападениям и ударам и получая бесчисленные раны, поставил бы трофеи. Таким же образом и эти, выведя мучеников нагими, связав им ру́ки назад и со всех сторон нанося им удары и язвы, были побеждаемы; а они, получая раны, ставили трофей победы над диаволом. Как адамант, поражаемый ударами, не поддается и не смягчается, а напротив сокрушает ударяющее железо, — так точно и ду́ши святых, при столь многих наносимых им мучениях, сами не терпели никакого вреда, а силу тех, которые били их, сокрушали и заставляли их удаляться с борьбы побежденными со стыдом и бесчестием после многих и нестерпимых ударов. Их привязывали к дереву и строгали бока́ их, проводя глубокие бо́розды, как бы распахивая землю, а не тело раздирая, так что можно было видеть открытые внутренности, обнаженные рёбра, расторгнутые гру́ди; и здесь не останавливались в неистовстве те кровожадные звери, но, сняв с де́рева, растягивали их на железной решетке над горячими угольями, и можно было видеть опять зрелища, ужаснейшие прежних: двоякие капли падали из тел, льющейся крови и растопляемой плоти, — но святые, возлежа на угольях, как на розах, с радостью смотрели на совершавшееся.
2. Ты же, слыша о железной решетке (имеющей вид лестницы), вспомни о мысленной лествице, виденной патриархом Иаковом, которая простиралась от земли́ до неба; по той нисходили ангелы, а по этой восходят мученики; на той и другой стои́т Господь (см. Быт. 28, 12-13). Не перенесли бы страданий эти святые, если бы не имели такой опоры. По той восходят и нисходят ангелы, а по этой, как всякому известно, восходят и мученики. Почему? Потому, что те, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение (Евр. 1, 14); а эти, как ратоборцы и венценосцы, окончив подвиги, отходят наконец к Распорядителю подвигов. Впрочем, не будем просто слушать, когда говорится, что горячие уголья были подкладываемы под истерзанные тела́, но представим, каково бывает нам, когда мы впадаем в горячку; тогда мы самую жизнь не считаем жизнью, досадуем, негодуем, раздражаемся, как малые дети, считая этот огонь нисколько не меньшим огня гееннского; а они, не горячкой будучи объяты, но когда пламень со всех сторон осаждал их, и и́скры вторгались в их раны и терзали язвы их свирепее всякого зверя, тогда, как бы адамантовые и как бы видя это совершающимся в чужих телах, доблестно и с свойственным им мужеством стояли в словах исповедания и оставались непреклонными во всяких бедствиях, блистательно обнаруживая и свое мужество и Божию благодать. Вы часто видите на рассвете солнце восходящим и бросающим багряновидные лучи? Таковы были тела́ святых, когда со всех сторон обливали их потоки крови, как бы багряновидные лучи, и озаряли тело их гораздо больше, нежели небо озаряется солнцем. Видя эту кровь, ангелы радовались, а бесы ужасались и сам диавол трепетал: то была не просто видимая кровь, но кровь спасительная, кровь святая, кровь достойная небес, кровь постоянно напаяющая добрые растения Церкви. Видел эту кровь и ужасался диавол, потому что вспоминал о другой крови — Владычней; ради той текла и эта кровь, потому что с тех пор, как прободено ребро Владыки, ты видишь тысячи прободенных ребер. И кто̀ не пойдет на эти подвиги с великой радостью, имея в виду приобщиться страданий Господних и сделаться сообразным смерти Христовой? Это — достаточное воздаяние, честь больша́я, награда, превышающая труды, еще прежде Царства Небесного. Итак, не будем страшиться, слыша, что такой-то потерпел мученичество; но будем страшиться, слыша, что такой-то оказался слабым и пал, когда предстояли ему такие награды.
Если же хочешь слышать и о наградах будущих, то никакое слово не может представить их, — потому что не видел того глаз, говорится, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что̀ приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9); а никто из людей не возлюбил Его так, как мученики. Впрочем, потому что величие назначенных благ превышает и слово и ум наш, мы не будем молчать о них, но, сколько возможно нам сказать и вам выслушать, постараемся, хотя неясно, изобразить вам блаженство, которое примет там мучеников: а ясно позна́ют его только те, которые наслаждаются им на са́мом деле. Здешние жестокие и невыносимые страдания мученики терпят в течение краткого вре́мени, а по отшествии отсюда, они восходят на небеса, причем ангелы предшествуют им и архангелы сопровождают их, потому что не стыдятся подобных себе рабов и решились всё сделать для них, как и те решились потерпеть всё для Христа, своего Владыки. По восшествии на небо, сретают их все святые силы. Если тогда, когда приходят в город чужие ратоборцы, стекается весь народ отовсюду и, окружив их, рассматривает стройность их членов, — то гораздо больше тогда, когда восходят на небеса подвижники благочестия, ангелы сретают и все вышние силы стекаются отовсюду — видеть их раны, и, как некоторых героев, возвратившихся с войны́ и сражения с великими трофеями и после многих побед, радостно принимают всех их и приветствуют, пото́м ведут их с великим торжеством к Царю Небесному, к тому́ Престолу, исполненному великой славы, где херувимы и серафимы. Прибыв туда и поклонившись Седящему на Престоле, мученики удостаиваются от Владыки гораздо большего благоволения, нежели от подобных себе рабов, потому что Он принимает их не как рабов (хотя и это величайшая честь, равной которой нельзя найти), но как друзей Своих: вы, говорит Он, друзья Мои (Ин. 15, 14); и весьма справедливо, потому что сам Он сказал еще: нет больше той любви, как если кто положит ду́шу свою за друзей своих (Ин. 15, 13). Так как они показали величайшую любовь, то Он дружески и принимает их, и наслаждаются они тамошней славой, соединяются с ликами (ангельскими), участвуют в таинственных песнопениях. Если они, еще находясь в теле, чрез общение в таинствах принадлежали к тамошнему лику, воспевая трисвятую песнь вместе с херувимами, как известно вам, посвященным в тайны, — то гораздо больше тогда, наслаждаясь сотоварищами по лику, они с великим дерзновением участвуют в тамошнем славословии. Не страшились ли вы мученичества прежде? А теперь не желаете ли мученичества? Теперь не сожалеете ли, что ныне уже́ не время мучений? Но будем и мы упражняться, как во время мученичества. Они презирали жизнь, — ты презирай удовольствия. Они ввергали тела́ свои в огонь, — ты ввергай теперь деньги в ру́ки бедных. Они попирали уголья, — ты погашай пламень похоти. Трудно это, но и полезно. Смотри не на прискорбное настоящее, а на приятное будущее, не на бедствия присущие, а на бла́га уповаемые, не на страдания, а на награды, не на труды, а на венцы, не на усилия, а на плату, не на ско́рби, а на воздаяния, не на горящий огонь, а на Царство предстоящее, не на окружающих палачей, а на увенчивающего Христа.
3. Это лучший способ и удобнейший путь к добродетели — взирать не на труды только, но и на награды после трудов, — впрочем, и не на них только самих по себе. Так, когда ты намереваешься пода́ть милостыню, то обращай внимание не на издержки денежные, а на приобретение правды: расточи, даде́ убогим; правда его пребывает во век ве́ка (Пс. 111, 9); не смотри на оскудение богатства, но взирай на умножение сокровища. Когда постишься, то думай не об изнурении от поста, но о легкости, происходящей от этого изнурения. Когда бодрствуешь в молитве, то помышляй не об усталости, причиняемой бодрствованием, а о дерзновении, доставляемом молитвой. Так делают и воины: они смотрят не на раны, а на награды, не на поражения, а на победы, не на падающих мертвыми, а на увенчиваемых героев. Так и кормчие прежде волн видят пристани, прежде кораблекрушений — торговые выгоды, прежде бедствий на море — благополучие после мореплавания. Так делай и ты: представь, сколь великое дело — среди глубокой ночи, когда спят все люди, звери и скот, когда господствует глубочайшая тишина, тебе одному бодрствовать и дерзновенно беседовать с общим всех Владыкой. Сладок сон? Но нет ничего слаще молитвы. Беседуя с Богом наедине, когда никто не беспокоит тебя и не отвлекает тебя от молитвы, ты можешь во многом иметь успех; самое время — союзник твой для получения того, чего желаешь. Но ты поворачиваешься, лежа на мягкой постели, и медлишь встать? Представь сегодняшних мучеников, которые лежали на железной решетке, где не постель была подостлана, но подложены горячие уголья. Здесь я хочу окончить речь, чтобы вы ушли с живым и свежим воспоминанием об этой решетке и памятовали о ней ночью и днем; хотя бы удерживали нас тысячи уз, мы в состоянии будем легко разорвать все и восстать для молитвы, если будем постоянно представлять себе эту решетку. Впрочем, не только решетку, но и прочие страдания мучеников начертаем на широте нашего се́рдца. Так делающие свои дома́ великолепными украшают их со всех сторон разноцветной живописью, — так и мы на стенах души́ нашей нарисуем ка́зни мучеников. Та живопись бесполезна, а эта приносит пользу; для этой живописи не нужно ни богатства, ни издержек, ни какого-нибудь искусства, но вместо всего достаточно приложить усердие и ум мужественный и бодрственный, чтобы посредством него, как бы посредством искусной какой руки́, изобразить их мучения. Итак, нарисуем в душе́ одних лежащими на сковородах, других растянутыми на угольях, иных вверженнымн в котлы, других брошенными в море, иных скоблимыми, иных сгибаемыми на колесе, иных разбиваемыми об утес, иных борющимися с дикими зверями, иных низвергаемыми в пропасть, иных так, как каждому из них случилось окончить жизнь, чтобы, сделав разнообразием такой живописи жилище наше светлым, приготовить приличное пристанище для Царя Небесного. Если Он увидит такие изображения в душе́, то придет с Отцом и сотворит у нас обитель с Духом Святым; и будет, наконец, наша душа́ Царским домом, и никакой непристойный помысл не сможет войти в нее, потому что воспоминание о мучениках, как бы какая живопись, постоянно будет сохраняться в нас и производить великий блеск, и Царь всего, Бог, будет непрестанно обитать в нас. Таким образом, приняв Христа здесь, мы, по отшествии отсюда, сможем быть принятыми в вечные обители, чего да сподобимся все мы, благодатию и человеколюбием Го́спода нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым слава Отцу, со Святым и Животворящим Духом, во веки веков. Аминь.
Текст по изданию «Святитель Иоанн Златоуст. Избранные творения» (том II, Спасо-Преображенский Мгарский монастырь, 2007 г.).
Эл. издание — сайт ἩΣΥΧΊΑ (hesychia.narod.ru). При размещении на других сайтах — ссылка обязательна.
|
