Преподобнейшего отца нашего
Ка́ллиста Ангеликуда¹

Гла́вы²

[1]³
О том, что и так называемый Рай
[есть] образ внутреннего человека

Подобно тому́, как [всё] видимое являет собой образ того, что̀ в человеке невидимо, точно так же и превосходящий всё красотою Рай, премудро насажденный Богом на Востоке в Эдеме⁴, есть образ, [запечатленный] во внутреннем человеке⁵, для коего земля — его собственное сердце, а растения, которые сможет насадить, если пожелает, сотворенный по образу Божию ум [человека], — представления человека о Боге, божественные размышления и особенно боголепные образы⁶, многочисленные и разнообразные, имеющие различный вид⁷ и духовный аромат и, добавлю, пи́щу, наслаждение и сладость. Ибо обретающееся во Эдеме открывает то, чѐм бывает сердце [человека] насыщаемое, как свойственно ему по природе, и очевидным образом имеющее своею сладостью и наслаждением Божественное. <...>

[2]
О духовном даре

Зри благодати неизменного и дары неодолимого Бога и радуйся с истинным изумлением о Господе, размышляя о том, что̀ Бог творит в том первозданном Адаме, и, следовательно, насколько более высокие [вещи Он творит] в нас. Он вдохнул в Адама дыхание жизни⁸, [то есть] благодать животворящего Духа, и та̀к Адам стал совершенным человеком: он стал «душою живою»⁹, а не просто «душою»¹⁰. Ибо Дух Божий не есть душа́ человека, но [становится] «живой душою» духовно. Таким образом, животворящий Святой Дух Божий поистине становится душой для души́, живущей та̀к, ка̀к и до́лжно жить разумной и боговидной душе́. Если Дух Божий не сопребывает с душой [человека] или, к несчастью, отлетел [от нее], то и богоподобие [души́] утрачивается, и подобающее жизни разумной души́ состояние ужасным образом совершенно заменяется скотоподобным или даже зверообразным. Ибо без Бога (то есть не [пребывая] в Духе) и [без] Христа мы, как сказал Спаситель, не можем делать ничего¹¹ из должного. Поэтому первый совершенный человек, то есть всецелый Адам, назван не просто «душою»¹², но «душою живой», ибо вдохнул Бог в него дыхание, которое и есть жизнь для разумных душ. Итак, это дыхание, которое Бог вдохнул в Адама, как сказано, пока пребывало в нём [Адаме], делало его причастным немалой славе и богоподобной чести, так что он прозорливо и пророчески взирал на вещи и был поистине [новым] творцом после Бога и вторым Богом по благодати. Потому премудрому Создателю всех веще́й были угодны его светозарные видения и пророчества. Когда же Адам повергся на колени и плачевно поддался злейшему преслушанию и, увы, от него отлетел животворящий и просвещающий [ду́шу] Святой Дух, тогда, не сумев сохранить величие столь высокой чести, он поистине оказался причтен к неразумным скотам и во всём уподобился им¹³, и вообще низко и безумно отошел далеко от Божественного замысла [о нём], и словно очутился во всеужасающем мраке, будучи не в состоянии даже приподнять голову по причине явного лишения Божественного и сверхъестественного дара — того дыхания, которое в него вдохнул Бог. <...>

[3]
О Божественной и человеческой энергии
и о мире

Рассмо́трим, насколько нам возможно, непосредственно энергию Святого Духа, а вслед за ней свойственные ей состояния, а затем и свойственную нам по природе [энергию] и всё, что̀ имеет к ней отношение; и [увидим,] что никак невозможно нам пребывать в мире согласно нашей естественной энергии. А истинный плод энергии Духа¹⁴, от которой — истинные «любовь и радость» (Гал. 5:22), таков: быть долготерпеливым, и добросердечным, и совершенно преисполненным благостью, так что причастник [этой энергии] от преизбытка [даров] порождает в ближних [те же свойства].

Никакая свойственная нам по природе энергия неотделима от душевного стремления, ибо оно очевидным образом является какой-то частью яростного нача́ла души́. Ведь наша энергия не приходит в движение без нашей воли. А воля у деятельного [подвижника] зависит от пожелания¹⁵, в то время как у созерцательного, конечно, — от устремленности¹⁶. Поэтому никакая из свойственных нам по природе энергий не может совершенно угасить вожделение и гнев, даже если бы [они] и действовали, ка̀к им подобает.

А вышеестественная энергия Святого Духа, [действующая] в сердце, не имея происхождения ни от чего природного, но [представая как] непредставимое явление в помилованных [Богом], движется, или, лучше сказать, воспламеняется явно без участия воли [человека]. Поэтому она совершенно не нуждается ни в чём нашем, говорим ли мы об энергии, или же об осиянии, или явлении Духа; но только в том, чтобы причастник безмятежно созерцал в своем сердце и вышеестественно наслаждался [действием Духа]. По этой причине Божественная энергия для того, чтобы двигаться в нас, совершенно не нуждается ни в нашей воле, ни в естественном стремлении. Поэтому ясно, что [тогда] бездейственны и праздны всякое вожделение и гнев. И, коротко сказать, страстное нача́ло души́ лежит, отверженное и бездейственное, когда действует вышеестественным образом [исходящее] из се́рдца веяние животворящего Духа, а ум исполняется веселием и оживляется. Тогда поистине в мире, и тишине, и во всяком надлежащем бесстрастии душа́ устремляет взор к Богу, дивно обретая связь с Богом, просвещение и устремление ввысь, — [то есть] Духа, Которого она счастливо причастилась от Бога. Тогда она видит, что достигла познания неизреченной и пресветлой красоты божественной пленительности¹⁷ и всё больше и больше любит сверхпрекрасного Бога, и радуется, если можно так выразиться, тому́, насколько беспределен, неограничен и непостижим Господь Отец, и, постигнув свое новое наследие, по неизреченной Божественной милости вследствие этого преисполняется удивительным миром и во всём зрит себя ничего не лишенной, благодатию крайней и превышающей разумение Красоты́. А поскольку гнев, ка̀к мы уже́ сказали, не проявляется по причине самодвижной энергии Утешителя, то устроение нашей души́ подобающим образом [начинают составлять] долготерпение, добросердечие и предельная благость, поскольку это — плод Святого Духа¹⁸, Которому причащаются помилованные.

А дух заблуждения и лжи, — хотя и кажется, что он действует в душе́ причастного [ему] человека помимо его воли и стремления, — не может укротить страстное нача́ло [души́], но, напротив, всё больше возмущает его; [этот дух не может] произвести ни любви к Богу, ни радости, ни мира. Ибо ложь беспорядочна и непоследовательна и совершенно чужда миру и тишине в Боге.

[5]
О созерцательной жизни
и о том, что̀ непременно требуется созерцателю,
и что молитва принадлежит
к созерцательной части [подвижничества],
и что созерцание принимается отцами
как молитва

Созерцательная жизнь — сотоварищ и постоянный сотрапезник священной молитвы. И то̀ и другое — богоблагодатные и боготворящие побе́ги умной [части] души́. Поэтому их деяния по священному закону поистине неотделимы от богоносимой и боготворимой души́. И по причине сказанного созерцание и молитва находятся в таком единении, что они оба как бы в единственном числе у отцов называются деянием ума и созерцанием.

Так, святой Исаак [Сирин] говорит: «Деяние ума обретается в его тончайшем делании, в божественном размышлении и в пребывании в молитве, и та̀к далее. А совершается сие — в вожделевательной части [души́] и зовется созерцанием»¹⁹. Видишь признак единства²⁰, скорее, чем соединения²¹, того и другого: речь идет о молитве и созерцании. Поэтому [Исаак] прибавляет вслед за тем, что созерцание сие «очищает действие душевной любви, то есть естественное вожделение, каковое процеживает (то есть просветляет) умную часть души́»²². Понимаешь ли, что энергия созерцательной части души́ — едина? (Я говорю об энергии молитвы и созерцания.)

Поэтому и священный Максим утверждает: «Ум не в силах очиститься без общения [с Богом] и созерцания Бога». И еще: «Отшельничество, созерцание и молитва уменьшают вожделение и пото́м совершенно истребляют его»²³, а «разумное нача́ло души́, в свою очередь, начинает благоразумно двигаться, когда обращено к Богу через духовное созерцание и молитву»²⁴.

И еще: «Разумное нача́ло [души́] окрыляй чтением, созерцанием и молитвою»²⁵. Таким образом, созерцание во всех отношениях родственно молитве и является ее сотоварищем. Ибо и то̀, и другое — от природы присущая и подобающая умному, а лучше сказать — разумному началу души́ энергия, и они неразлучны друг с дру́гом, если ум ведет себя здраво, и они друг от друга получают поддержку, разумное нача́ло здраво и упражняется в безмолвии с осведомленным познанием.

Поэтому ум, который молится без созерцательной силы, отцы именуют бескрылой птицей²⁶, поскольку он не в состоянии вознестись к Богу с надлежащим образом умственных расположений, как [не в состоянии] и совершенно отступить от [всего] земного и всею силою²⁷ души́ приблизиться к [вещам] небесным. Согласно священному Максиму, «созерцание очищает ум, а пребывание в молитве ставит его нагим перед Богом»²⁸, — очевидно, из-за очищения, [производимого] созерцанием, которого ум не смог бы получить, если бы не простирался, ка̀к подобает, к созерцанию Бога. Ибо [Исаак Сирин] сказал, что чистота ума состоит в откровении таинств²⁹. Затем, чистота ума есть совершенство в достижении небесного созерцания, движимого вне чувств духовною силою горнего мира неисчислимых чудес. По этой причине созерцатель молится некоторым возвышенным способом, так что становится чист мыслью благодаря созерцательному знанию. И через эту чистоту он без помощи [чувственного] зрения³⁰ видит Бога, насколько это достижимо, и, молясь, становится воистину блаженным.

[6]
О том,
что «Бог есть Дух,
и поклоняющиеся Ему должны поклоняться
в Духе и истине»
(Ин. 4:24)

«Бог есть Дух, — сказано [в Писании], — и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в Духе и истине» (Ин. 4:24). «Поклоняющиеся» [сказано] во множественном числе, а не в единственном: «поклоняющийся». И это весьма уместно, ибо «желает всем спастись и в знание истины прийти» (1 Тим. 2:4) Уготовавший «различные обители» (Ин. 14:2) для вечного наслаждения тех, кто̀ будет оправдан [Богом], как «Ангел Великого Совета» (Ис. 9:6), Спаситель, по преизбытку Своего человеколюбия раскрывающий объятия³¹ мудрым и немудрым, немощным в мудровании и еще более слабым мыслью. Единожды Он, следовательно, подает всем людям единое спасительное, действуемое разветвленно³² и совершаемое многообразно, очевидно, в соответствии с навыком и произволением каждого, — и я бы добавил, что и в соответствии с силою, и особенно с навыком [человека], ведо́мого к Богу и, как сказано, избравшего поклонение Богу. Ибо бывает так, что из-за отсутствия наставника [человек], даже если по природе он хорош, терпит неудачу в достижении совершенной Божией цели. А некоторым людям, даже приобретшим учи́теля, опытного в Божественных и духовных [вещах], их природная неспособность воспрепятствовала восхождению к совершенству.

Однако и те, и другие, и говоря в общем и целом все, если захотят, будут поклоняться Богу «в истине и в Духе» (Ин. 4:24), каждый в соответствии со своим ли чином, или, так сказать, со своей силой и с даром, который человек получил от Бога всяческих. Поэтому, если кто-то, даже будучи невеждой, станет проводить свою жизнь по заповедям и по вере и следовать за другими испытанными людьми со смирением, то очевидно, что он поистине «в Духе и истине поклоняется Богу» (Ин. 4:24).

Ибо вера и есть Дух, потому что она ясно рассуждает о Боге и предметах Божественных и незримых. Ибо в Писании сказано: «Глаголы, которые Я говорю вам, суть Дух и жизнь» (Ин. 6:63). И не думаю я, что кто-то настолько слаб разумом, что пожелает каким бы то ни было образом отделить дивные и боготворящие заповеди Самоистины от истины. Точно так же и тот, кто̀ следует за верой, ка̀к уже́ сказано, «в истине и Духе», поклоняется Отцу, Богу всяческих, и тем более тот в истине и Духе поклоняется Богу, кто̀ учит другого предметам веры, именуясь и деятельным [подвижником], и созерцательным. А тот, кто̀ прилежен в познании сущего и Священного Писания, как подобает, вследствие этого [познания] сосредоточивается на Боге, как бы исходя из видимого и сказанного, словно от плоти, и [восходя] к умопостигаемому, разумеется, к Духу, и затем стремительно поднимаясь к тому́, что̀ выше ума, то есть, можно сказать, выше всякой истины, — к Богу, самым явным образом «в Духе и истине поклоняется Богу». А те, кто̀ занимается псалмопением и молится, если познают силу слов своих песнопений и молитвы и постараются им соответствовать, насколько это возможно, — таковые всесовершенно «поклоняются Богу в Духе и истине». Ибо священные изречения псалмов и молитвы очевидным образом суть Дух и истина. А [человек], который собранно, то есть единовидно³³ и без участия [чувственных] очей, с явственным причастием и мановением Духа, [одним только] светом познания представляет Бога, также «поклоняется», и притом весьма возвышенным образом, «Богу в истине и Духе». И еще, помимо этого, человек, который отражает в себе, [как в зеркале], свет славы и домостроительства Христовых, насколько это возможно, и последующее за этим через Христа излияние от Отца действующего и утешающего верных Духа, подлинно «Богу поклоняется в истине и Духе», во Христе Иисусе. <...>

[15]
О смирении и ви́дении

25. Дивны дела́ Твои, Господи³⁴, и душа́ моя приходит в исступление, весьма преисполняясь знанием³⁵. И причина возвышения ума становится и высочайшим поводом к смирению. Ибо то, что̀ беспредельно возвышает ду́шу, это же ее и чрезвычайно смиряет. Ка̀к же началом ви́дения является смирение, а совершенством смирения — ви́дение? Даже если какой-либо [человек] позна́ет всю премудрость мiра сего, без смирения ему будет не по силам стяжать высокотворное ви́дение.

Я говорю «высокотворное ви́дение», [чтобы отличать его от созерцания] язычников³⁶, которое не было высокотворным³⁷. А без высокотворного ви́дения человеку невозможно смириться и «согнуть выю свою как серп» (Ис. 58:5 (LXX)).

О неизреченная премудрость Того, Кто̀ создал нас так премудро! Кто̀ в состоянии познать таковое, пока не узрит высочайшее вознесение горе́, [проистекающее] от смирения, а затем — преизбыток смирения от высочайших [веще́й]? Быть может, кто-либо скажет и о боговидном уме, что он, нисшед, одновременно восшел; и прибавит к этому, что тот, кто̀ восшел, есть в то же время нисшедший³⁸.

Ибо когда ум, старательно изучив всё во смирении посредством благодати, оказывается среди высочайшего, то, услаждаясь и радуясь тому́, что̀ превыше сло́ва, как собственному, становится тогда в смирении ниже всех. Поэтому Давид говорит: «Господи, не вознеслось сердце мое, и не вознеслись очи мои, и я не ходил в великом и в чудном паче меня, если не смиренномудрствовал»³⁹. И ум человеческий весьма справедливо мог бы сказать [в ответ] на это и прямо противоположное: «Господи, не смирился бы я, не уничижил бы себя и не назвал бы землей и прахом, если бы не возвысилось сердце мое и не вознеслись очи мои, и не стал бы я совершать свой путь среди великого и чудного, которое превыше меня. О дивный Создатель [и] Царь! Ты изливаешь мое исступление на сердце, когда я постигаю дело Твоей премудрости: ум, каков он был создан премудро Твоим промыслом».

[16]
О том же

Первоначально ум, обратившийся к Богу с [помощью] благодати, бывает охвачен одним [только] состоянием самоосуждения. Поэтому человек, скорбя, рыдает и болезненно плачет, используя для этого ум, сокрушая, как подобает, свое собственное сердце, каждодневно очищая его страстность⁴⁰ и смиряясь, как и до́лжно, конечно, никак не без печали. А получив через дар Христов подобающее очищение, [проистекающее] от безмолвия, он, мысленно устремляясь к мысленной устремленности⁴¹, и будучи возводи́м к Богу и к Его славе, и пристально взирая, сталкивается со вторым осуждением, мысленным, после первого, — сильным и безвыходным, великим и протяженным и постоянным, и должным образом приобретает отсюда более надежное и явное смирение. Оно столь велико, что даже если бы все люди стали открыто называть такого человека блаженным⁴², он всё равно видел бы себя, в чувстве души́ и истине, хуже всего, чего бы то ни было, а точнее сказать, и не только всего, чего бы то ни было, но и того, что никогда и никоим образом не существовало, поскольку всё, что̀ не существует, не может и согрешать, а он видит себя согрешающим непрестанно.

И так всё воспринимая и, следовательно, смиряясь, он при этом весьма радуется и ликует, но нисколько не о себе само́м, — ка̀к [может радоваться и ликовать о себе человек], который осуждает себя, как грешащего, и притом постоянно?! — но [радуется и ликует] о многомилостивом⁴³ Боге, приближающемся к нему теснее, чем собственное его дыхание⁴⁴, или, если сказать яснее, — [о Боге], дивно действующем, [изводя] изнутри, из се́рдца его, потоки небесного света и вечные ре́ки Духа Святого, и изливающем [их] и озаряющем ум, и только что не говорящем: «Не бойся, ибо Я с тобой»⁴⁵.

Потому такому [человеку] Бог как [Своему] другу действительно открывает Свои тайны и доставляет радость. И человек должен сказать Ему напрямую словами Давида: «Не по беззакониям нашим сотворил Он нам, и не по грехам нашим воздал нам» (Пс. 102:10), и прочее. И согласно Павлу [человек говорит]: «Ибо благодатью мы спасены» (Еф. 2:5). И хотя воистину «во всех» Божественных «заповедях», насколько это было возможно, «я утвердился»⁴⁶ и «всякий путь неправедный», насколько хватало мне сил, «я возненавидел» (Пс. 118:128), и, насколько мог, ничем, что̀ отно́сится ко спасению, я не пренебрег.

А тот, кто̀ согласно сказанному не познал самого́ себя и видящим, и переживающим благоощутимо, — еще не прикоснулся к истиннейшему созерцанию, еще не плачет непрестанными слезами, еще не узрел «единства веры» (Еф. 4:13) и «познания истины» (Евр. 10:26; 1 Тим. 2:4), еще не видел поистине Божественной славы, равно́ как и предела человеческих веще́й. И, говоря кратко, он не [получил] ве́дения Божественных и человеческих логосов в вещах.

[17]
О ви́дении

27. Творение — [тем] умопостигаемым, что̀ содержится в нём, а Писание — духовным свидетельствуют о Божией славе, и Царствии, и премудрости, и силе, и, говоря в целом, великолепии. Но сколь велико́ каждое [из этих свидетельств]? И о чём же они свидетельствуют? О чём-то весьма незначительном, и словно о какой-нибудь капле из пучины⁴⁷. Право же, не та̀к! Ибо безотносительно взирая на Самого́ Себя и, если можно так сказать, подвигнув собственную способность или премудрость, Бог сотворил всё, что̀ сотворил, — то, что̀ кажется нам великим и славным, исполненным премудрости и силы. Но оно во многом нуждается. И нужда эта не собственная, а из-за необходимости располагать бла́гом. Бог определил, какие вещи и насколько нуждаются в благе, и, определив это, произвел вещи. Он произвел их совершенно слаженно и соразмерно, для того чтобы человек имел полную возможность обитать [в мiре], оставаться живым и проживать всю свою жизнь. Бог и предназначил всё для его употребления и умеренного наслаждения. Когда Он создавал одного Адама⁴⁸, Он видел в будущем — многих.

А теперь мы можем видеть неиссякающее постоянство [веще́й], благодаря которому живущие люди не бывают ничем обделены. Ведь земля сохраняет соразмерность всего, что̀ под небом. А небо, солнце, воздух и море сотворены соразмерными земле. Поэтому каждая вещь от Бога сохраняет сама по себе собственную соразмерность. Ибо Бог прежде всех веще́й всё знает и располагает всё по порядку, [так чтобы все вещи соответствовали друг другу] по соразмерной и гармоничной силе. Ибо если бы Создатель не остановил сотворение сущих — не из-за необходимости, но лишь по Своей силе, мудрости, славе и величию, — вместо одного мiра мы бы наверняка увидели мириады мiров. Да и мiры́ были бы не такими, какой мы видим сейчас, но совершенно незнакомые нам, превышеестественные и непостижимые. Душа́ не смогла бы вынести даже на мгновение славы, премудрого разнообразия и блистания⁴⁹ их красоты́: от изумления она бы рассталась с телом⁵⁰.

Бог задумал одно творение, а именно человека, как царя всего земного и другого бога⁵¹ над всем Божиим. Он даровал ему весь этот мiр для определенной пользы, с легкостью и безмятежностью. Именно об этом говорит один из пророков: «Сотворивший землю как ничто и закрепивший ее ни на чём»⁵². И другой пророк: «Простирали высочайшее небо, яко кожу» (Пс. 103:2). И то, что̀ от единого взора Божия на эту землю, ее, столь великую, охватывает трепет⁵³, — [дело] какого преизбытка силы? Отчего и всё видимое Он единым словом привел в бытие. А для оного ве́ка соблюдается еще более славное и лучшее, и чтобы вынести это, душа́, проходя через погребение, словно через горнило, перековывается смертью, и человек становится новым, [наделенным] новыми сокровищами, наслаждениями и ви́дениями. Ибо то, что̀ видимо сейчас, — это некая тень⁵⁴ и, как сказал бы кто-нибудь, долгий сон.

Если же ты хочешь в этом хоть как-то увериться, посмотри на умопостигаемый мiропорядок Ангелов, если это тебе по силам, и непременно увидишь там красоту, и славу, и премудрость, и силу, которые не неизреченны, но и непостижимы для нас. Хотя и тот, [ангельский] мiр был составлен единою мыслью Божией, [однако] он столь разнообразен и в нём столько удивительного. Если же от одной мысли — такое, чего никогда не бывало, то что̀ бы было, если бы весь совет, и премудрость, и сила Божии пришли бы в движение? И можно ли предположить, что [сие творение] превзошло бы бесконечность, — если возможно додуматься до этого? Ведь у беспредельного предела нет. А где нет предела, нет и движения, но [только] излияние, если можно так сказать, и то отчасти, поскольку энергия из силы, которая исходит из сущности.

Поэтому и то, что̀ представляют тварь или Писание Божие, в сравнении с Божией силой есть нечто незначительное, и малая капля [по сравнению] с бездонной и бескрайней пучиной. Но да сподобимся и мы достойно познать эту духовную каплю и, простерши свой ум от созерцаемой, словно капля, красоты́, и славы, и услады к беспредельности, и сообразно воспев беспредельнократно беспредельно пребеспредельного⁵⁵, насколько это для нас достижимо, да соединимся с собой и с Богом единообразно в надмiрном состоянии, ангелоподражательно став простыми, беспредельными и безграничными умами, в неизреченном веселии, сердечной радости и ликовании, — действием и благодатию Духа. Аминь.

[18]
О деятеле и созерцателе

Деятель не может обойтись без псалмопения, заботясь о своей кротости и подобающем деятельным [подвижникам] пробуждении. Созерцатель же или не может петь псалмы, или не желает. Не может, потому что в нём действует Божественная благодать, и он в высшей степени насыщается духовным наслаждением в молчании, ликуя не оглашаемым шумом сердцем; и не хочет, ибо созерцает только одну Вещь и подвига́ет умное [нача́ло души́] к действию непреходящими и мирными помышлениями в глубоком спокойствии. Поэтому созерцателю необходимо прилежать делу Богови́дения в молчании. А если даже оказывается, что поро́й он читает некоторое время, то это не удивительно для тех, кто̀ видит непостоянство ума и сложность и изменчивость нашей природы. Следует знать, что после отверзения ви́дения благодатью какое бы то ни было чтение оказывается ни́же де́ла ви́дения: ибо одно⁵⁶ [осуществляется] само́ по себе, а другое⁵⁷ — по причине умного рассмотрения. Ибо ни в каком чтении ум не в силах соблюсти свою нераздельность. Но в умной свободе, которая та́инственно совершается в молчании, ум видит по большей части объединенным образом⁵⁸, что̀ весьма отлично от [ви́дения] раздельного. Разве даже в чувственных вещах ви́дение чего-либо не превосходит слышания о нём? Ведь, как говорится и как все признаю́т, глаза́ вернее ушей. Как в чувственных [вещах], так же и в умопостигаемых: видеть, то есть созерцать что-либо из умопостигаемых [веще́й], намного лучше, чем слышать об этом, — что̀ и происходит с читающими. Ибо подобно тому́, как жена-самаритянка, сподобившись беседы с истинным Словом⁵⁹, проповедала своим согражданам о Его Божестве⁶⁰, — а когда Слово, по избытку Своей величайшей⁶¹ благости, пришло в город и удостоило жителей беседы, уже́ не было нужды́ в свидетельстве женщины для того, чтобы показать Божество Сло́ва⁶², — точно так же мысль извне свидетельствует душе́ и силам, которыми наделена душа́, посредством беседы со Словом, в которой То̀ возвещает о [Своем] Божестве, но когда по благодати ви́дение Божества Сло́ва посещает ду́шу вместе со всеми ее силами, то душа́ уже́ более не нуждается во внешнем свидетельстве. Ибо всякому слышащему требуется увидеть то̀, о чём он слышит, а видящий нисколько не нуждается в том, кто̀ научил бы его о зримом [им], что̀ это такое, пока видящий сопричислен к видящим и имеющим очи. Это можно увидеть и на [примере апостола] Фомы, который слышал, но не поверил, а сказал: «Пока не увижу, не поверю» (Ин. 20:25), — и как только увидел, сразу же воскликнул, [назвав Иисуса] Господом и Богом⁶³, — этому он не верил, пока не увидел, [а теперь] сам от себя исповедал истину. И то̀, чего он не имел, слушая, а именно веру, он стяжал тотчас же, как только [смог] увидеть. Из этого [примера] ясно, что до́лжно так же отличать ви́дение от деяния, как ум от чувства⁶⁴.

Примечания:

© Д. А. Поспелов, О. А. Родионов, перевод, 2009.
© О. А. Родионов, примечания, 2009.

¹ I — «Антиликуда» (см. ниже).

² Перевод выполнен по рукописям собрания Барберини и Иверского монастыря на Афоне: cod. Barb. gr. 420 (конец 1360-х — пер. пол. 1370-х гг.); cod. Iwir. 506 (кон. 1360-х — 1370-е гг.); датированы А. Ю. Виноградовым. В примечаниях кодексы обозначены как В и I соответственно.

³ Здесь и далее цифры в квадратных скобках указывают на нумерацию I.

⁴ Быт. 2:8.

⁵ Рим. 7:22; 2 Кор. 4:16; Еф. 3:16.

⁶ ἐμφάσεις

⁷ ἰδέαν

⁸ Быт. 2:7.

⁹ Букв.: в ду́шу живую.

¹⁰ Быт. 2:7.

¹¹ Ин. 15:5.

¹² Досл.: в ду́шу.

¹³ Пс. 48:13.

¹⁴ Ср.: Гал. 5:22.

¹⁵ ἐπιϑυμίας

¹⁶ ἐφέσεως

¹⁷ ὡραιότητος

¹⁸ Гал. 5:22.

¹⁹ Исаак Сирин. Слово 2. Ср. рус. пер.: Прп. Исаак Сирин. Слова́ подвижнические. Сергиев Посад, 1911. С. 12.

²⁰ ἑνότητος

²¹ ἑνώσεως

²² Там же. Ср. рус. пер.: Прп. Исаак Сирин. Слова́ подвижнические... С. 13.

²³ Ср.: Максим Исповедник. Гла́вы о любви, 2.47.

²⁴ Ср.: Там же, 4.15.

²⁵ Ср.: Там же, 4.80.

²⁶ Исаак Сирин. Слово 58. Ср. рус. пер.: Прп. Исаак Сирин. Слова́ подвижнические... С. 315.

²⁷ μένει

²⁸ См.: Максим Исповедник. Подвижническое слово, 19.6-8.

²⁹ Ср.: Исаак Сирин. Слово 18. Рус. пер.: Прп. Исаак Сирин. Слова́ подвижнические... С. 75.

³⁰ ἀνομμάτως

³¹ χεῑρας... ὑπτίας παρέχων

³² πολυσχιδῶς

³³ ἑνοειδῶς

³⁴ Ср.: Пс. 88:6.

³⁵ Ср.: Кол. 1:9.

³⁶ Ἕλληνες

³⁷ Ср.: Каллист Ангеликуд. Против Фомы Аквината, 289:144.30-145.1-7 (Papadopoulos).

³⁸ Ср.: Еф. 4:10.

³⁹ Ср.: Пс. 130:1, Пс. 130:2.

⁴⁰ τὸ ἐμπαϑές

⁴¹ πρὸς νοητὰς νοηρῶς ἐπιβάλλων ἐπιβολάς

⁴² Букв.: ублажать.

⁴³ φιλοικτίρμονι

⁴⁴ Ср.: Иер. 23:23.

⁴⁵ Ср.: Иер. 1:8.

⁴⁶ Ср.: Пс. 118:15.

⁴⁷ Ср.: Сир. 18:8.

⁴⁸ Ср.: Быт. 2:7.

⁴⁹ στιλπνότητα

⁵⁰ Досл.: вышла из те́ла (ἐξέφυγεν ἐκ τοῡ σώματος).

⁵¹ Ср.: Пс. 81:6.

⁵² Ср.: Ис. 40:23; Иов 26:7.

⁵³ Ср. Пс. 103:32: «Призираяй на землю, и творяй ю трястися».

⁵⁴ Ср. Иов 8:9: «Сень бо есть наше житие на земли́»; Пс. 101:12; Пс. 143:4; Еккл. 6:12.

⁵⁵ τὸν ἀπειράκις ἀπείρως ὑπεράπειρον. Обычное для апофатики Ангеликуда выражение. Наиболее близкие параллели ему — у прп. Максима Исповедника (см.: Вопросоответы к Фалассию 60 и 63). Выражение, по всей видимости, основано на богословском лексиконе Дионисия Ареопагита (см., например: О Божественных именах, 8.2), однако в форме ἀπειράκις ἄπειρος и т.п. встречается в древнегреческих философских сочинениях задолго до Corpus Areopagiticum. В V в. наиболее часто употребляется Проклом.

⁵⁶ Т. е. «ви́дение».

⁵⁷ Т. е. «чтение».

⁵⁸ ἡνωμένως

⁵⁹ Ин. 7:26.

⁶⁰ Ин. 7:28, Ин. 7:29.

⁶¹ Букв. «крайней».

⁶² Ин. 4:42.

⁶³ Ин. 20:28.

⁶⁴ Необходимо отметить, что в автографической рукописи В стои́т: «как сущее от не-сущего».

Текст по изданию «Антология восточно-христианской богословской мысли. Ортодоксия и гетеродоксия» (Том 2, «Никея» – Русская Христианская гуманитарная академия, М.-СПб., 2009 г.).
Эл. издание — сайт ἩΣΥΧΊΑ (hesychia.narod.ru). При размещении на других сайтах — ссылка обязательна.