250.
(К брату, занимающемуся умною молитвою.
Разъяснение понятий «плотской», «душевный», «духовный»;
Необходимость уединения, безмолвия,
узкого пути, самоотречения.
Определение
монашеского подвига «нестяжания и молчания»
старцем Даниилом, аввой Арсением и аввой Макарием.
Преодоление препятствий
при внутреннем делании и молитве.
Люди, диавол:
как следует поступать относительно тех и других. –
Опасность неправильного понимания Священного Писания
и последовательность чтения для новоначальных.
Покаяние и борьба с помыслами и возмущениями.
В случае падения не предаваться унынию,
а, раскаявшись пред Богом,
продолжать брань с врагом)
Как ты думаешь? — в чём недостаток, на который мог бы я особенно пожаловаться при неисходном из келий уединении моем? На недостаток времени. Болезненность и лечение пожирают у меня всё время. Лежу, лежу, лежу в бездействии, в онемении: сильное лекарство вытягивает из жил и костей застаревшую простуду, как цирюльник выдавливает кровь из припущенной пиявицы. Если, Бог даст, поокрепну, — придут занятия, которые теперь терпеливо ждут меня, — начнут отнимать время. Если возвращусь в Петербург и Сергиеву Пустынь, — там обрушатся на меня братия, друзья, знакомые, любопытные, дела монастыря и монастырей, — похитят всё время. Подумал я: теперь, в свободные минуты, мало-помалу составлю для Леонида обещанное ему мною описание и объяснение некоторых иноческих деланий, — вместе дам ответы на некоторые статьи его писем. Мы не сходимся с тобою в понятиях при некоторых употребляемых нами выражениях; под одним и тем же словом ты разумеешь одно, я — другое. Например, под словом «духовный, духовность» ты разумеешь то, что все ныне приняли разуметь, — таким разумением удаляешься от смысла, соединенного с этим словом в Священном Писании и писаниях святых отцов. Ныне книга лишь о религиозном предмете уже носит имя «духовный». Ныне — кто в рясе, тот — неоспоримо «духовный», — кто ведет себя воздержно и благоговейно, тот «духовный» в высшей степени! Не так научает нас Священное Писание, не так научают нас святые отцы. Они говорят, что человек может быть в трех состояниях: в естественном, нижеестественном, или чрезъестественном, и вышеестественном.
Эти состояния иначе называются: душевное, плотское, духовное. Еще иначе пристрастное, страстное, бесстрастное. Нижеестественный, плотской, страстный есть служащий вполне временному мiру, хотя бы он и не предавался грубым порокам. Естественный, душевный, пристрастный есть живущий для вечности, упражняющийся в добродетелях, борющийся со страстями, но еще не получивший свободы, не видящий ясно ни себя, ни ближних, а только гадательствующий, как слепец, ощупью. Вышеестественный, духовный, бесстрастный есть тот, кого осенил и обновил Дух Святой, кто будучи исполнен Им, действует, говорит под влиянием Его, возносится превыше страстей, превыше естества своего. Такие, точно, свет мiру и соль земли, — видят себя, видят и ближних; а их увидеть может только подобный им духовный. Духовный вся востязует, а сам той ни от единаго востязуется, — говорит Писание (1 Кор. 2: 15). Такие встречаются ныне крайне редко. В жизни моей я имел счастие встретить одного, и доныне странствующего на земле, старца, лет около 70, из крестьян, малограмотного: он жил во многих местах России, на Афонской Горе, — говорил мне, что и он встретил только одного. Держись, как в этом случае, так и в других, терминологии святых отцов, которая будет соответствовать твоей жизни практической, которая часто не согласна с терминологией новейших теоретиков. Прости, что назову теоретиков — мертвыми! Пусть эти мертвые возятся с своими мертвецами, т.е. с теми, которые хотят слышать слово Божие с целию насладиться красноречием, кровяными порывами, игрою ума, но не с тем чтобы «творить Слово». — Последним нужно сказать: «С какою приятностию мы слушали, — провели время», а первым нужно, чтобы об них сказал мiр: «Ах! как они умно, прекрасно говорят». Не прельстись ни умом естественным, ни красноречием! Это всё — прах! Этому красноречию и этому уму сказано: Земля еси! Впрочем, я понимаю, что ты, вкусивши жизни, не можешь удовлетвориться мертвым. Прекрасно сказал Симеон Новый Богослов: «Притворяющихся добродетельными и кожею овчею, по наружности являющих одно, другое же сущих по внутреннему человеку, всяких исполненных неправды, полных зависти и рвения и сластей злосмрадия, весьма многие яко бесстрастных и святых чтут, имея неочищенное душевное око, ниже могущие познати их от плодов их; во благоговении же и добродетели и простоте сердца пребывающих и святых сущих воистину, яко прочих от человек пренебрегают, и, презирающе их, протекают, и за ничтоже меняют. — Глаголиваго и тщеславнаго, учительным паче и духовным таковые быти вменяют. Духом Святым вещающего, высокомудрении и гордостию недугующие диаволею, яко высокомудра и горда отвращаются, от словес его ужасающеся, паче нежели умиляющеся. От чрева же и учений тонкословствующаго, и противу спасения своего лгущаго, вельми похваляют и приемлют». Равным образом только те книги в точном смысле могут быть названы «духовными», которые написаны под влиянием Святого Духа. Не увлекайся общим потоком, но следуй по узкой стези вслед за святыми отцами. Ты полюбил мое: сообщаю тебе, как я старался вести себя. — Написал ты мне в письме твоем: «Бегай людей и спасешься!» — был вещий глас к Арсению. Как же любящему безмолвие сносить тесноту общежития наравне с новоначальными и еще мятущимися охотно?»
Когда святой Арсений был в столице, при дворе царском, и молился Богу при встречавшемся ему искушении, не зная, что делать, то был ему глас: «Бегай человек и спасешься!» — И тебе был этот глас, раздавался он в душе твоей, когда ты жил среди многокозненного мiра; ты послушался его, удалившись в уединенную обитель. Ты сделал это с простотою сердца, искренностию, простотою намерения, с малым предуготовленным знанием монашеской жизни. Тебя повстречали неожиданные скорби и недоумения! Что до того? — Бог любит тебя, хочет даровать тебе милость Свою, упремудрить тебя — так говорил святой инок-старец святому иноку-юноше, жаловавшемуся на скорби. — Бог послал скорби; Он пошлет и утешение. Когда святой Арсений был уже в монастыре, опять молился Богу: «Господи, научи меня, как мне спастись!» Ему дан был ответ уже полнее: «Арсений, бегай людей, молчи, безмолвствуй: это корни безгрешия». И ты уже в обители услышал: «Приучись к молчанию», которое очень много способствует безмолвию. Уже в обители ты услышал: «Умри для людей» — то же, что и: «Бегай людей». Ты услышал: «Научись безмолвию между людьми, при посредстве душевного подвига». Арсений Великий говаривал в наставление братии из своих опытов: «Подвизайся, сколько у тебя сил, чтоб внутренним твоим деланием, которое ради Бога, было побеждено всё внешнее». — Макарий Великий, основатель и главный наставник знаменитого подвижничеством Скита Египетского, в котором жил и Арсений Великий, говаривал обыкновенно братии, по окончании Божественной литургии: «Бегите, братия». Однажды старцы возразили ему: «Куда нам бежать далее этой уединеннейшей пустыни?» Великий угодник Божий показал им перстом на уста и повторил:
«Бегите, братия». — Умоляю тебя: дай цену, дай должный вес деланию святых отцов, которому они научились из Божественных откровений: дай цену деланию, которое соделает для тебя удобным спасение и преуспеяние; дай, хотя ты, цену деланию, — говорю с плачем и слезами, — деланию, которое ныне отвергнуто монахами, попрано ими, погребено в глубокое забвение, в неизвестность, заменено, — не знаю чем — какими-то играниями. По Христе убо молим, яко Богу молящу нами, молим по Христе (2 Кор. 5: 20), — говорил апостол. Увы! Ищу в себе самоотвержения и не обретаю его! Ищу человека, который бы решился отвергнуться волей своих и, обнаженный всякой воли, всецело захотел последовать Христу, исполнять Его волю, — и не встречаю такого человека! Тоскуют мои взоры между многолюдством как бы в безлюдной пустыне, — не находят зрелища, на котором бы остановились с утешением!.. Все мы возлюбили свои пустые и глупые пожелания, возлюбили тленное, временное, плоть и кровь, в них живущую — смерть вечную!.. Путь узкий — путь самоотвержения; тесно на пути широком своеугодия! — Теснимся, торопимся, толкаем друг друга в преисполненную уже, в пресыщенную уже пропасть ада! — Есть и ныне подвижники, нет на них венцов, подобных, венцов Христовых. Венец Христов — Дух Святой. Духом Святым венчает Христос Своих воинов победителей. Ныне не нисходит Дух, потому что подвижники подвизаются незаконно. Аще и подвизается кто, — сказал апостол, — не венчается, аще не законно подвизатися будет. Никтоже бо воин бывая, — возвещает он, — обязуется куплями житейскими,
да воеводе угоден будет (2 Тим. 2: 5, 4). Всё, что препятствует самоотвержению и вводит в сердце молву, — купля житейская. Гневно взирает на нее Бог, — отвращается от воина, обязавшегося куплею житейскою! Потому святой апостол убеждает ученика своего к истинному духовному подвигу: Ты убо злопостражди яко добр воин Иисус Христов. — Говорит преподобный Исаак Сирский о подвижниках, не заботящихся об искоренении душевных страстей: «Они ничего не пожнут. Как сеющие в тернии не могут ожидать никакого плода, так и те, которые потребляют себя злопомнением и привязанностями; они ничего не возмогут совершить — лишь тщетно стонут на ложах своих от бдения и прочих утеснений. И свидетельствует о них Писание: Мене день от дне ищут и разумети пути Моя желают, яко людие правду сотворившии и суда Бога Своего не оставившии: просят ныне у Мене суда праведна и приближитися ко Господу желают, глаголюще: что яко постихомся, и не увидел еси? Смирихом душы нашя, и не уведел еси? Во дни пощений ваших обретаете воли вашя (Ис. 58: 2, 3), т.е. исполняете мысли ваши, приносите их как всесожжения идолам; вы признали как бы богами лютые помышления ваши, вы приносите им в жертву самовластие ваше, честнейшее всех жертв, которое следовало бы вам освятить Мне благоделанием и чистою совестью» (Исаак Сирский, сл. 58).
Говорит святой Симеон: «Если кто преложит любовь к Жениху Христу на любовь к чему-нибудь другому, тайно или явно, и сердце его удержано будет этою любовию, тот делается ненавистным, мерзостным Жениху, недостойным соединения с Ним. Он сказал: Аз любящия Мя люблю» (Добротолюбие, ч. 1-я, гл. 81). Послушай, как древние иноки глубоко уважали делания святые, какую давали им бесценную цену! Мы, омраченные, не способны даже понять этого, потому что не жили существенною, внимательною жизнию; жили как-то легко, ветрено, как бы шутя, как бы веря и не веря вечности, двоякому воздаянию в ней. «Некогда великий угодник Божий старец Даниил пошел с учеником своим из Скита в обитель горней Фиваиды, где жил авва Аполлос. Отцы, услышав о пришествии его, вышли навстречу ему за семь поприщ от обители. Их было более пяти тысяч мужей, в числе которых пятьсот знаменосных. Представилось чудное зрелище. Они все лежали ниц на песке, ожидая принять старца, как бы Ангелы ожидали принять Христа. Один из них постилал ему под ноги свои одежды, другие — клобуки свои, и источники слёз лились из очей их. Пришел отец Аполлос и, подходя к старцу, седьмкрат падал ниц пред ним, поклоняясь ему. Потóм они приветствовали друг друга с любовию. Братия начали умолять старца, чтоб сподобил их услышать из уст его слово спасения. Старец не скоро начал говорить с кем бы то ни было. Они сели на песке вне монастыря. Церковь не могла вмещать их всех... Отец Даниил велел написать ученику своему следующее: «Если желаете спастись, — держите нестяжание и молчание, потому что в этих двух деланиях — всё монашеское жительство». — Написал ученик сказанное ему старцем и отдал одному из братии, который прочитал это братиям египтянам. Все пришли в умиление и начали плакать» (Патерик Скитский). Какова была жизнь старца, что он возмог всю жизнь монашескую сократить в два слова! — двумя словами положить решительные границы для ума и сердца, определить делание спасения! — Какова была жизнь братии, как души их были богаты опытами внимания себе, рассматривания себя, что поняли всю глубину слóва старцева и отвечали ему общим рыданием! Нестяжание — то же, что и умерщвление ко всему, — содержать в свободе сердце от всего земного; а молчание, обратившееся в навык, дает ему всю свободу непрестанно глядеть в сердце. Вот живой образ истинного безмолвника, истинного инока, мертвеца для мiра, таинственного священника и архиерея, приносящего Богу непрестанную жертву глубоких, святых помышлений и чувствований, и жертву превысшего их сердечного и умного молчания, — ого таинственного мрака, за которым непосредственно — Бог. — Послушай, что Господь сказал, дай цену и вес словам Господа!.. всё для нас без цены и без весу!.. С ценою и весом только одни наши пожелания!.. Подобно есть Царствие Небесное сокровщу сокровену на селе, еже обрет человек скры, и от радости его идет, и вся, елика имать, продает, и купует село то (Мф. 13: 44). — Что за сокровище? — Дух Святой, вводящий Отца и Сына в душу. — Какое село, на котором скрыто это сокровище? — Покаяние. — Как это село обретается? Живою верою. — Что значит радость? — Разжженная ревность к делу Божию, рождающаяся от живой веры. — Что знаменует скры? — Молчание и безмолвие. — Что значит вся, елика имать, продает, и купует село? — Нестяжание. Всё, всё надо продать, всякое пристрастие, всякую сердечную наклонность, чтоб купить покаяние. Иначе оно не продается. Если удержана безделица сердцем, — не может сердце наследовать покаяния: эта безделица развлекает его. Скрыться надо молчанием, скрыться не только от людей, — если можно — и от себя. Кто же это исполнит, того — село покаяния; кто приобрел это село — того сокровище — Всесвятая Троица. О! когда бы Она призрела на нас бедствующих в волнах невидимого моря, даровала бы нам, мне и тебе, самоотвержением наследовать страну покаяния, соделалась бы нашим сокровищем, богатством неизмеримым и неисчислимым. — Позволь мне сделать тебе предложение: согласись, чтобы за молчание, когда будешь мало-помалу вводить себя в навыкновение молчания, тебя сочли немного странным, сказали бы о твоей странности и то и другое. Согласись на это с великодушием: оно не будет противно воле Божией и уединит более твое сердце. Аще кто мнится мудр быти в веце сем, — заповедал Бог Своим апостолам, — буй да бывает, яко да премудр будет (1 Кор. 3: 18). Пишешь: «Дома у меня нет уединения, в храме оно часто нарушается... соединению мыслей мешает беспокойный помысл: за мною подглядывают». В Евангелии сказано: Назираху, да обрящут речь Нань (Лк. 6: 7). За кем назираху? За Господом. Позволь, чтоб и за тобою назирали, примирись с этим. Не отказывайся от чаши Христовой как в этом случае, так и во всех. Скажи себе: «С Христом так поступали, отчего же со мною не поступить так?» Земная жизнь наша коротка — точно обман: ее скорби, по самой вещи, ничего не значат; — имеют столько значения, сколько им даем его (знания). Смирение принесет в твое сердце мир,
молитву, безмолвие. — Когда ты дома — думай, что ты с Ангелами; принося услугу, обращаясь с ними, говори мысленно: «Ангелы Божии! примите служение от грешника». Сидишь ли за трапезой, за чаем, за рукоделием, говори себе: «Сподобляюсь быть с Ангелами Божиими». Любовь к ближнему в Боге приносит сердцу утешение от Бога, а это утешение уединяет человека в самом себе. Он любит ближнего и вместе мертв для него; сердце его погружается в безмолвие, которое — начало любви Божией. — Пишешь: «Не освобождаясь от тревожных ощущений сердца и волнений ума и принуждая себя к мысленному занятию, я только чувствую сильную головную боль и нервное расстройство». — Повторяю тебе, что все внешние волнения и тревоги должны быть побеждены внутренним деланием. Надо, чтобы с сердца началось обновление; сердце — корень. Аще корень свят, то и ветви (Рим. 11: 16). Этот образ подвига установлен Самим Спасителем. Очисти прежде внутреннее сткляницы и блюда, — сказал Он, — да будет и внешнее их чисто (Мф. 23: 26). Придет тревога — отвергни мысли, приносящие ее, уйми волнение крови, принимая за верное, что всякая мысль, приносящая тревогу, — богопротивная, и опять продолжай молитвенное занятие. Во всех подвигах, в особенности же в молитве, требуется постоянство и терпение. Нетерпеливость сбивает нежный цвет ее, как иней и ветры сбивают цветы плодовитых деревьев. В молитвах терпите, — сказал апостол (Кол. 4: 2): это отличительное свойство упражнения молитвою. Сначала, вводя ум в молитву, приучая к ней, не держи его долго в ней, чтоб он не утомился излишне, но зато почаще вводи его в молитвенное занятие. Ах! Требует понуждения это занятие! Не любит преступник — ум наш — темницы молитвенной; ему нужна безумная свобода; с насилием надо влечь его в темницу, в узы; без того не укротится, не возвратится к здравому смыслу беснующийся. В свое время, когда он укротится, сделается тих, как Ангел, — выйдет ему навстречу сердце со всеми душевными силами, как с чадами, со всеми телесными способностями, как с рабами, — и бывает мир дому тому, святой мир от Пресвятого Господа, праздник велий обновления и воскресения. — Головная боль — обыкновенный первоначальный спутник глубокого внимания слову Божию и молитве. Живо бо слово Божие, — говорит апостол, — и действенно, и острейше паче всякаго меча обоюду остра, и проходящее даже до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судително помышлением и мыслем сердечным (Евр. 4: 12). Не только у тебя она болит, не только болела у меня: болела она у святых отцов, — и они это поместили во своих писаниях; говорит преподобный Григорий Синайский: «И рамены боля, и главою многажды болезнуя, терпи та притрудне и рачительне, взыскуя в сердце Господа». Бывает по временам от управления в молитве расслабление всего тела, пот, жар; всё это у начинающих; у преуспевающих молитва укрепляет, питает душу и тело. Но пот бывает и у них. Впрочем, тебе преподан самый легчайший способ внимания и молитвенного подвига, чуждый всякого трудного механического телесного упражнения, для которого необходима крепость здоровья. На мелочи, на все ощущения в теле обращай как можно меньше внимания, наблюдай, чтоб ум твой пребывал в покаянии и удалялся от развлечения. Надеюсь, что головные боли твои не будут долго продолжаться. И у меня продолжались не долго. После того, когда они прошли, молитвенное занятие сделалось как бы более свойственным уму и более легким для него. Ты не требуй от ума твоего, при молитве, превышающего силы его, например, нерушимой полной нерассеянности. Показывай мысленно немощь и ветхость твою Богу, говоря: «Господи! Ты видишь всю ветхость мою!» — и, терпя, терпи великодушно немощь ума твоего. Не напрасно и не без цели сказано: Терпя потерпех Господа, и внят ми и услыша молитву мою: и возведе мя от рова страстей и от брения тины, и постави на камени нозе мои и исправи стопы моя: и вложи во уста моя песнь нову (Пс. 39: 1-4). Во втором письме пишешь: Изми мя, Господи, от человека лукава, от мужа неправедна избави мя: иже помыслиша неправду в сердцы, весь день ополчаху брани: изостриша язык свой яко змиин: яд аспидов под устнами их. Сохрани мя, Господи, из руки грешничи, от человек неправедных изми мя, иже помыслиша запяти стопы моя (Пс. 139: 1-4). Как ты думаешь, кто человек лукавый, муж неправедный, грешник, весь день ополчающий брани, с ядом аспида под устами? — Это диавол. — Когда святой Давид проклинает врагов или, правильнее, устами его Дух Святой, то в этих случаях надо всегда разуметь духов нечистых, врагов рода человеческого, отнявших у нас рай, хотящих отнять дарованное нам Богом искупление и спасение. В Писании диавол иногда называется человеком. Так Спаситель назвал посеявшего плевелы между пшеницею врагом-человеком. Книга Псалтирь — возвышеннейшая духовная книга. В ней глубоко и подробно описан внутренний подвиг воина Христова. Часто употреблены преобразовательные тени и иносказания, дающие книге таинственность и темноту (не без причины на ней завеса!). Не надо принимать ее буквально — буквальное разумение Писания убивает душу. Необходимо разумение духовное: оно оживотворяет, поставляет на стези правые, святые. Дух Божий, заповедуя устами Давида совершенную ненависть к ненавидимым врагам душевным, научающий нас прибегать молитвою к Богу о сокрушении и истреблении их, — в то же время требует от нас любви ко врагам нашим — человекам, — требует прощения нанесенных нам обид от наших ближних, требует этого с заклинанием: Господи Боже мой, — молится Псалмопевец, — аще сотворих сие, аще есть неправда в руку моею, аще воздах воздающым ми зла, да отпаду убо от враг моих тощь: да поженет убо враг душу мою, и да постигнет, и поперет в землю живот мой, и славу мою в персть вселит (Пс. 7: 4-6). Здесь представлены две стороны, делающие зло: ближние, человеки, и диаволы. Дух Святой научает нас, что мщением, воздаянием ближнему зло за зло, — словами, или делами, или помыслами, — человек призывает на себя брань невидимого врага, побеждение, низложение им, потерю благодати. Слава — благодать Духа. «Молящийся за человеков, причиняющих обиды, — сказал преподобный Марк Подвижник, — сокрушает бесов, а препирающийся с первыми, сокрушается от вторых». Всё это и ты испытал самым опытом. Итак, отвергни все оправдания, которые все неправильны, потому что противоборствуют заповеди Божией; постарайся непременно стяжать любовь к врагам и, доколе не возможешь взять этой твердыни, укрепи брань, брань постоянную, повторяй приступы за приступами. То есть молись за тех, от которых терпишь напасти, и исполняй заповеданное Господом, относительно врагов в конце 5-й главы Евангелия Матфея, — получишь непременно исцеление! В свое время начнет развеваться знамя победы, знамя Креста Христова, на стенах твоего Иерусалима. Знай: Божественное Писание, неправильно понимаемое и толкуемое, может погубить душу. Так сказал святой апостол Петр о Посланиях святого апостола Павла, распространив это замечание и на прочие книги Священного Писания (2 Пет. 3: 16), что особенно дóлжно отнести к Ветхому Завету, исполненному преобразований, теней, а потому и священной мрачности. Осторожно обходись с мечом обоюдоострым — Писанием. Святые отцы советуют новоначальным инокам более, чем в чтении Священного Писания, упражняться в чтении деятельных отеческих сочинений, в которых объяснены подробно иноческие подвиги и указан путь к правильному разумению Священного Писания, и ты последуй этому святому и спасительному совету отцов. По той же причине новоначальным полезнее для молитвословий читать акафисты и каноны, нежели Псалтирь. Но превосходнее всего, когда ум достигнет до того, чтобы ему вполне удовлетворяться молитвою: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. — Пишешь во втором письме: «Жажду, а не жду от себя ничего доброго, ниже совершенного чувства покаяния или смирения». — Покаяние — дивная благодать Божия, бесценный дар Божий, совокупность всех деланий иноческих. Инок воспитанный всеми частными деланиями, достигший значительной зрелости, оставляет многие оружия свои, облекается в одежду покаяния и в ней входит во внутреннюю клеть свою. Когда он войдет туда и раздастся в ней благоухание священного кадила молитв сокрушенных и смиренных, тогда нисходит Дух к плачущей душе и благовествует ей мир от Бога. На всё есть свое время: Времена и лета положи Отец Небесный во власти Своей (Деян. 1: 7). Ты не требуй от души своей излишнего; сиди при дверях покаяния с самоотвержением, как по всем отношениям вдовица, тем доказывай, что истинно желаешь смирения, от которого — покаяние; Податель того и другого — один Бог. — В прошедшем письме писал я тебе, как бороться с помыслами и возмущениями. Опять повторю: препояшься мечом, облекись во всеоружие. Не удостаивай врагов твоих не только беседы, ниже слова, ниже воззрения. Только что услышишь глас войны — вставай на сражение, возглашая твоим помышлениям и чувствованиям: Мужаимся и укрепимся о людех наших и о градах Бога нашего (2 Цар. 10: 12). Глас войны — нарушение мира сердечного. Едва мир сердца начнет нарушаться, колебаться, — знай: идут иноплеменники. И вот тебе завет от Бога относительно поведения твоего с иноплеменниками: Избиеши я, пагубою погубиши я, да не завещаеши к ним завета, ниже да помилуеши их, ниже сватовства сотвориши с ними: дщери своея не даси сыну его, и дщере его да не поймеши сыну твоему: отвратит бо сына твоего от Мене, и послужит богом инем: и разгневается Господь гневом на вы, и потребит тя вскоре. Но сице да сотворите им: требища их разсыплете, и столпы их да сокрушите, и дубравы их да посечете, и ваяния богов их да сожжете огнем: яко люди святи есте Господеви Богу вашему: и вас избра Господь Бог ваш (Втор. 7: 2-6). Сватовством и супружеством изображается здесь беседа с помыслами греховными, принятие, усвоение помыслов и ощущений греховных. Кумиры — предметы пристрастия, страсти, особенной привязанности; их должно сжечь огнем молитвы, огнем любви по Богу. Требища — своя воля, воля плоти и крови; столпы — оправдания; дубравы тенистые — плотской разум, которым заслоняется от нас Свет Божественный. Исполняли это повеление Божие истинные рабы Божии. Когда Давид завладел столицею аммонитян, Раввафом, взя, — говорит Писание, — венец Молхома царя их с главы его, талант злата вес его, и от камения драга, и бе на главе Давидове, и корысть изнесе из града многу зело: и люди сущыя в нем изведе, и положи на пилы и на трезубы железны и секиры железны, и превождаше их сквозе пещь плинфяну. И тако сотвори всем градом сынов Аммоних. И возвратися Давид и весь Израиль во Иерусалим (2 Цар. 12: 30, 31). Точно: славословие Бога, благодарение Богу за всё случающееся скорбное, предание себя всецело воле Божией, с отвержением своей воли, молитва за врагов, благословение врагов, как орудий Промысла Божия, — и прочие святые делания: и пилы, и трезубы, и секиры, и пещь плинфяная для греховных помыслов и ощущений. Ум наш, — таинственный Давид, — царь и предводитель воинства израильтян, — помышлений и чувствований Богослужебных, когда возьмет град и грады иноплеменников; тогда возвращается во Иерусалим со всеми израильтянами своими, — в град мира (Иерусалим — значит «град мира»), откуда выводила его война с иноплеменниками. На главе его венец Малхома — разум деятельный; приобретенный им на брани с греховными начинаниями, — в ее подвигах, трудностях, несчастиях и торжествах; с ним — корысть... многа зело — опыты драгоценные, могущие препитывать, поддерживать его на будущее время, поддерживать и препитывать советующихся с ним. Талант весу в златом венце, приобретенном Давидом: тяжеловесен драгоценный разум деятельный; богатый опытностию, он не колеблется, не увлекается всяким являющимся уму помыслом, но с недоверчивостию рассматривает, испытывает его, хотя бы он и казался благим. Так Иисус Навин, военачальник израильский, вопрошал представшего внезапно пред ним неизвестного витязя, хотя то был Ангел: Наш ли еси, или от сопостат наших? (Нав. 5: 13). Конец слóва, заключенного в пределах совета: если случится пасть, победиться, увлечься, обмануться, согрешить пред Богом, — не предавайся унынию, малодушию. Тот же прообразовательный Ветхий Завет говорит: Сице да речеши ко Иоаву (вождю израильтян): да не будет зло пред очима твоима слово сие, яко овогда убо сице, овогда же инако поядает меч: укрепи брань (2 Цар. 11: 25). Будь снисходителен к себе, не засуждай себя. При побеждениях прибегай к Богу с раскаянием, — и простится тебе побеждение твое: а ты снова за меч, и на сечу: Укрепи брань! — Упорною, постоянною войною возьми град! Господь пришел призвать грешников на покаяние, а не для праведников! Ты уподобляешь себя слепцу евангельскому, вопиющему вслед Спасителю и возбраняемому... Востани, дерзай: Божественный Учитель зовет тя... Вера твоя спасе тя (Мк. 10: 49-52). [132]
