Святитель Григорий Богослов

Слово 45.
На Святую Пасху

На стражу мою стану, — говорит чудный Аввакум (Авв. 2:1). Стану с ним ныне и я, по данным мне от Духа власти и созерцанию; посмотрю и узнáю, чтó будет мне показано и чтó сказано. Я стоял и смотрел: и вот муж, восшедший на облака, муж весьма высокий, и образ его как образ Ангела (Суд. 13:6), и одежда его как блистание летящей молнии. Он воздел руку к востоку, воскликнул громким голосом (а глас его, как глас трубы, и вокруг него как бы воинство небесное) и сказал: «Ныне спасение мiру, мiру видимому и мiру невидимому! Христос из мертвых — восстаньте с Ним и вы; Христос во славе Своей — восходите и вы; Христос из гроба — освобождайтесь от уз греха; отверзаются врата ада, истребляется смерть, отлагается ветхий Адам, совершается новый: кто во Христе, тот новая тварь (2Кор. 5:17), обновляйтесь». Так говорил он, а другие воспели то же, чтó и прежде, когда явился нам Христос через дольнее рождение: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение (Лк. 2:14).

С ними и я (о если бы иметь мне и голос, достойный ангельской песни и оглашающий концы мiра!) вещаю вам так: Пасха! Господня Пасха! И еще скажу в честь Троицы: Пасха! Она у нас праздников праздник и торжество торжеств; настолько превосходит все торжества, не только человеческие и земные, но даже Христовы и для Христа совершаемые, насколько солнце превосходит звёзды. Прекрасно у нас и вчера блистало и сияло всё светом, каким наполнили мы и частные домá, и местá общественные, когда люди, всякого почти рóда и всякого звания, щедрыми огнями осветили ночь, во образ великого света, света, которым небо сияет свыше, озаряя целый мiр своими красотами, света премiрного, который в Ангелах, первой светлой природе после Первого Естества, из Него источается, — и Света в Троице, Которой составлен всякий свет, от неделимого Света разделяемый и украшаемый. Но прекраснее и блистательнее нынешняя светозарность, потому что вчерашний свет был предтечей великого и воскресшего Света и как бы предпраздничным весельем, а ныне празднуем само воскресение, не ожидаемое еще, но ужé совершившееся и примиряющее собой весь мiр.

Поэтому иные пусть принесут какие ни есть другие плоды и всякий пусть предложит времени свой дар — дар праздничный, большой или малый, недуховный и Богу угодный, сколько у каждого достанет на то сил. Ибо дар соразмерный достоинству едва ли принесут и Ангелы — существа первые, духовные и чистые, зрители и свидетели горней славы, хотя они способны к совершеннейшему песнословию. А я принесу в дар слово, как лучшее и драгоценнейшее из всего, чтó имею, наипаче же, когда воспеваю Слово за благодеяние к разумному естеству. С этого и начну. Ибо, принося в жертву слово о великой Жертве и о величайшем из дней, не могу не прибегнуть к Богу и не в Нём положить для себя начáло. И вы, услаждающиеся подобными предметами, чтобы выйти вам отсюда насладившимися действительно неудобоистощаемым, поскольку слово у меня о Боге и божественно, очистите и ум, и слух, и мысль. Слово же будет самое полное и вместе самое краткое, как не огорчит недостатком, так не наскучит и излишеством.

<...>¹

Для любителей учености и изящества неплохо, может быть, кратко разобрать наименование самой Пасхи, ибо такое отступление будет не недостойно слушания. Великая и досточтимая Пасха называется у евреев фаской на их языке (где слово это значит переход) — исторически по причине бегства и переселения из Египта в Хананею, а духовно по причине прохождения и восхождения от дольнего к горнему и в землю обетованную. Но во многих местах Писания встречаем, что некоторые названия из неясных изменены на яснейшие или из грубых на благоприличнейшие; то же видим и здесь. Ибо некоторые, приняв слово это за наименование спасительного страдания, потóм приспособив к эллинскому языку, после изменения Ф на П, и К на X, назвали этот день Пасхою². А привычка к измененному слову сделала его наиболее употребимым, потому что оно нравилось слуху народа как выражение более благочестивое.

Божественный апостол прежде нас еще сказал, что весь закон есть тень будущего (Кол. 2:17) и умопредставляемого. И Бог, говоривший с Моисеем, когда давал об этом законы, сказал: Смотри, сделай всё по образцу, показанному тебе на горé (Исх. 25:40), давая этим понять, что видимое есть некоторый оттенок и предначертание невидимого. И я уверен, что ничего не установлено было напрасно, без основания, с целью низкой и недостойной Божия законодательства и Моисеева служения, хотя и трудно для каждой тени изобрести особое умозрение, объясняющее все подробности узаконенного относительно самой скинии, мер, вещества, левитов, носивших ее и служивших при ней, и касательно жертв, очищений и приношений. Это доступно созерцанию только тех, которые подобны Моисею добродетелью и наиболее приближаются к нему ученостью. Ибо и на самой горé является Бог людям, частью Сам нисходя со Своей высоты, а частью нас возводя от дольней низости, чтобы Недостижимый был постигнут смертной природой, хотя в малой мере и насколько для нее безопасно. Да и невозможно, чтобы тяжесть бренного тéла и ума-узника постигла Бога не иначе, как при Божией помощи. Поэтому и тогда не все, как известно, удостоены одинакового чина и мéста, но один удостоен того, а другой — другого, каждый же, как думаю, по мере своего очищения. А иные и совершенно были удалены и получили дозволение слышать один глас свыше — это те, которые нравами уподоблялись зверям и недостойны были Божественных таинств. Впрочем, мы, избрав середину между теми, которые совершенно грубы умом, и теми, которые слишком предаются умозрениям и парениям ума, чтобы не остаться вовсе недеятельными и неподвижными, а также и не стать пытливыми сверх меры, не уклониться и не удалиться от предположенного предмета (одно было бы нечто иудейское и низкое, другое же походило бы на толкование снов, а то и другое равно предосудительно), будем беседовать об этом по мере возможности, не вдаваясь в крайние нелепости, достойные осмеяния.

Рассуждаю же так. Поскольку нас, которые вначале пáли через грех и сластолюбие, вовлечены даже в идолопоклонничество и беззаконное кровопролитие, надлежало опять возвести и привести в первобытное состояние, по великому милосердию Бога, Отца нашего, не потерпевшего, чтобы оставалось поврежденным такое произведение руки Его — человек, то каким образом воссозидается он? И чтó при этом происходит? Не одобрено сильное врачевание, как неверное и способное произвести новые раны, по причине затвердевшей от времени опухоли; найден же для исправления кроткий и человеколюбивый способ врачевания, потому что и кривая ветвь не выносит внезапного перегиба и усилия выпрямляющей руки и скорее может переломиться, нежели выпрямиться. Горячий и старый конь не терпит мучительной узды без какой-нибудь лести и ласки. Поэтому дается нам в помощь закон, как бы стена, поставленная между Богом и идолами, чтобы отводить от идолов и приводить нас к Богу. И вначале позволяет он иное маловажное, чтобы приобрести важнейшее. Дозволяет пока жертвы, чтобы восстановить в нас вéдение о Боге. Потóм, когда наступило время, отменяет и жертвы, постепенными лишениями премудро изменяя нас и привыкших ужé к благопокорности приводя к Евангелию. Так и на этот случай появился написанный закон, собирающий нас ко Христу, и такова, по моему рассуждению, причина жертв!

Но чтобы познал ты глубину мудрости и богатство неисследимых судов Божиих, сами жертвы не оставил Бог вовсе неосвященными, несовершенными и ограничивающимися одним пролитием крови, но к подзаконным жертвам присоединяется великая и относительно к первому Естеству, так сказать, незакалываемая Жертва — очищение не малой части Вселенной и не на малое время, но целого мiра и вечное. Для этого берется агнец (Исх. 12:5) по незлобию и как одеяние древней наготы, ибо такова Жертва, за нас принесенная, которая есть и именуется одеждой нетления. Совершенна не только по Божеству, в сравнении с Которым ничего нет совершеннее, но и по воспринятому естеству, которое помазано Божеством, стало тем же с Помазавшим и, осмелюсь сказать, вкупе Богом. Мужской пол, потому что приносится за Адама, лучше же сказать, потому что крепче крепкого, первого падшего во грехе, особенно же потому, что не имеет в Себе ничего женского, несвойственного мужу, а напротив, по великой власти, силой расторгает девственные и материнские узы и рождается от пророчицы мужской пол, как благовествует Исаия (Ис. 8:3). Однолетний, как солнце правды (Мал. 4:2), или оттуда³ выходящее, или описываемое видимым и к Себе возвращающееся, и как благословенный венец благости (Пс. 64:12), повсюду Сам Себе равный и подобный, а сверх этого и как то, чéм оживотворяется круг добродетелей, неприметно между собой сливающихся и растворяющихся по закону взаимности и порядка. Непорочный и нескверный, потому что врачует от позора и от недостатков и скверн, произведенных повреждением, ибо хотя воспринял на Себя наши грехи и понес болезни, но Сам не подвергся ничему требующему излечения. Искушен был во всём подобно нам, кроме греха (Евр. 4:15), потому что гонитель Света, светящегося во тьме, Его не объял (Ин. 1:5). Чтó еще? Упоминается первый месяц, или, лучше сказать, начáло месяцев (Исх. 12:2), или потому что он был таким у евреев издавна, или потому что сделался таким впоследствии, с этого именно времени, и от таинства принял наименование первого. В десятый день месяца (Исх. 12:3) — это самое полное из чисел, первая из единиц совершенная единица и родительница совершенства. Соблюдается до пятого дня (Исх. 12:6), может быть потому, что жертва моя есть очистительная для чувств, от которых мое падение и в которых брань, так как они приемлют в себе жало греха. Избирается же не от агнец только, но и из худшей природы, из стоящих по левую руку, от козлищ (Исх. 12:5), потому что закалывается не за праведных только, но и за грешных, и за последних, может быть, тем больше, что имеем нужду в большем человеколюбии. Ничуть же не удивительно, что особенно требуется агнец от каждого семейства, а если нет, то по бедности через складчину от нескольких домов. Ибо всего лучше, чтобы каждый сам собой достаточен был к приобретению совершенства и зовущему Богу приносил жертву живую, святую, всегда и во всём освящаемую. Если же нет, то должен привлечь к этому помощников, сродных ему по добродетели и подобных нравом. Это, как думаю, значит, в случае нужды, приобщать к жертве соседей. Потóм священная ночь, соперница этой ночи — настоящей нераздельной жизни, ночь, в которую истребляется первородная тьма, всё приходит во свет, в порядок и в свой вид, прежнее безобразие приемлет благообразность. Потóм бежим от Египта, мрачного гонителя — греха, бежим от фараона, невидимого мучителя и от немилосердных надзирателей; переселяясь в горний мiр, освобождаемся от работы с глиной и кирпичами, от состава этой тленной и непостоянной плоти, всего чаще ничем не управляемой кроме бренных помыслов. Потóм закалывается агнец и честнóй кровью запечатлеваются делá и ум, или сила и деятельность — эти косяки (Исх. 12:7) наших дверей, имею в виду движения мысли и мнения, прекрасно отверзаемые и заключаемые умозрением, потому что и для понятий есть некоторая мера. Потóм последняя и тягчайшая казнь гонителям, подлинно достойная ночи: Египет плачет над первенцами собственных помыслов и дел, чтó называется в Писании племенем халдейским отнятым (Ис. 48:14) и вавилонскими младенцами, разбиваемыми и сокрушаемыми о камень (Пс. 136:9). Везде у египтян рыдание и вопль, а от нас отступит тогда их губитель, почитая помазание и страшась его. Потóм отказ от квасного в продолжение семи дней (число самое таинственное и состоящее в близком отношении к этому мiру), удаление давнего и застаревшего заблуждения (а не хлебной и жизненной закваски), чтобы не иметь при себе в пути египетского теста и остатков фарисейского и безбожного учения. Египтяне будут плакать, а мы да съедим агнца вечером (Исх. 12:6), потому что при конце веков страдание Христово. И Христос, разрушая греховную тьму, вечером приобщает учеников таинству. Не вареный, но испеченный (Исх. 12:8-9), чтобы у нас в слове не было ничего необдуманного и водянистого и легко распадающегося, но чтобы оно было твердо и плотно, искушено огнем очистительным, свободно от всего грубого и излишнего, чтобы добрыми углями, воспламеняющими и очищающими нашу мысленную способность, Пришедший помог нам низвести на землю огонь (Лк. 12:49), которым истребляются худые навыки, и Поспешающий возжечь его. А чтó в слове плотского и питательного, пусть будет съедено и потреблено с внутренностями и сокровенностями ума и подвергнуто духовному перевариванию — всё от головы и до ног, то есть от первых умозрений о Божестве и до последних рассуждений о воплощении. Но ничего не вынесем, ничего не оставим до утра (Исх. 12:10), потому что многие из наших таинств не должны быть разглашаемы посторонним, потому что по прошествии этой ночи нет очищения, потому что не похвально до другого времени откладывать тем, которые приняли слово. Как хорошо и богоугодно, чтобы гнев не продолжался целый день, но прекращался до захода солнца (понимать ли это о действительном времени или таинственно, ибо не безопасно для нас, гневающихся, видеть зашедшим Солнце правды), так этого яства не следует оставлять на всю ночь и откладывать к следующему дню. А кóсти и несъедобное, то есть недоступное нашему пониманию, да не сокрушатся (Исх. 12:10), через худое разделение и разумение (повременю говорить о том, что кóсти Иисуса не сокрушены и в историческом смысле, хотя распинатели и желали ускорить смерть по причине субботы), и да не будут извержены и расхищены, чтобы святыни не дать псам — злым терзателям слóва, и не бросать свиньям того, чтó в слове светло, как бисер, но да сожжется это огнем, которым попаляются и всесожжения все испытующим и вéдущим Духом истончаемые и соблюдаемые, а не гибнущие и не рассеиваемые по водам, как поступил Моисей с отлитой израильтянами главой тельца, в укоризну их жестокосердия.

Не дóлжно оставить без внимания и образ вкушения, потому что закон не умолчал и этого, но и об этом сокрыл умозрение в букве. Потребим жертву с усердием, съедая с пресным хлебом и с горькими травами (Исх. 12, 8), перепоясав чресла и надев обувь и подобно старцам опершись на посохи (Исх. 12:11). С усердием, чтобы не сделать того, что заповедь запрещает Лоту, не будем оглядываться и нигде [не будем] останавливаться в окрестности сей, будем спасаться на горé, чтобы не погибнуть от содомского и необычайного огня (Быт. 19:17), и да не отвердеем в соляной столп от возвращения к худшему, чтó производится задержкой. С горькими травами, потому что жизнь по Богу горька и трудна, особенно для начинающих, и она презирает удовольствия. Ибо хотя новое иго благо и бремя легко, как слышишь (Мф. 11:30), но оно таково по причине надежды и воздаяния, которое несравненно щедрее, нежели чего заслуживало бы здешнее злострадание. А без этого кто не сознáется, что Евангелие гораздо труднее и тягостнее законных постановлений? Закон возбраняет совершение грехов, а нам обращаются в вину и причины, почти как действия. Закон говорит: не прелюбодействуй (Мф. 5:27). А ты не имей и вожделения, не возжигай страсти любопытным и внимательным воззрением. В законе сказано: не убивай (Мф. 5:21). А ты не только не мсти за удар, но даже отдай себя в волю бьющему. Настолько последнее любомудреннее первого! Закон говорит: не преступай клятвы (Мф. 5:33). А ты вовсе не клянись, ни мало, ни много, потому что клятва рождает клятвопреступление. Закон говорит: не прибавляй дом к дому, и поле к полю (Ис. 5:8), притесняя бедного (Иез. 22:29). А ты отдай с готовностью и приобретенное правдой, обнажи себя для нищих, чтобы с легкостью взять тебе крест и обогатиться невидимым. Чресла несвязанные и неопоясанные пусть будут у бессловесных, потому что они не имеют разума, господствующего над сластолюбием (не говорю пока, что и они знают предел естественного движения). А ты поясом и целомудрием укроти в себе похотливость и это ржание, как говорит Божественное Писание (Иер. 5:8), порицая гнусность страсти, чтобы тебе чистому вкусить Пасху, умертвив земные члены (Кол. 3:5) и подражая поясу Иоанна, пустынника, Предтечи и великого проповедника истины. Знаю и другой пояс, именно воинский и означающий мужество, по которому некоторые называются добропоясниками⁴ (Нав. 4:13) и единопоясниками⁵ сириян (4Цар. 24:2). О нём и Бог говорит, беседуя с Иовом: препояшь, как муж, чресла твои (Иов 40:2) и дай мужественный ответ. И божественный Давид хвалится, что Бог препоясует его силой (Пс. 17:33), и Самогó Бога представляет он облеченным могуществом и препоясанным (Пс. 92:1), очевидно против нечестивых, если кому не угодно понимать под этим изобилие и вместе как бы ограничение силы, в каком смысле Бог и светом одевается, как ризой (Пс. 103:2). Ибо кто устоит перед неограниченным Его могуществом и светом? Спрашиваю, чтó общего между чреслами и истиной? Чтó имеет в виду святой Павел, говоря: станьте, препоясав чресла ваши истиной (Еф. 6:14)? Не то ли, что созерцательность обуздывает в нас силу вожделения и не позволяет ей стремиться в иное место? Ибо любовь к чему бы то ни было одному, не позволяет с такой же силой стремиться к другим удовольствиям.

Кто намеревается вступить в землю святую и носящую на себе следы Божии, тот да снимет обувь, как и Моисей на горé (Исх. 3:5), чтобы не внести чего-либо мертвого и составляющего средостение между Богом и людьми. Также, если какой ученик посылается на благовествование, ему, как любомудренному и чуждому всякого излишества, дóлжно не только не иметь при себе меди, жезла и более одной одежды, но и быть необутым, чтобы видны были прекрасные нóги благовествующих мир (Ис. 52:7) и все прочие блáга. Но кто бежит от Египта и от всего египетского, тот должен быть в сапогах, для безопасности как от чего другого, так от скорпионов и змей, которых в Египте множество, чтобы не потерпеть вреда от подстерегающих пяту, на которых нам приказано наступать (Лк. 10:19). О жезле же и сокровенном его значении думаю так. Мне известен жезл, употребляемый для опоры, а также жезл пастырский и учительский, которым обращают на путь словесных овец. Но теперь повелевает закон взять тебе жезл для опоры, чтобы ты не преткнулся мыслью, когда слышишь о крови, страдании и смерти Бога, и, думая стать защитником Божиим, не впал в безбожие. Напротив, смело и не сомневаясь ешь Тело и пей Кровь, если желаешь жизни. Без неверия внимай учению о Плоти и, не соблазняясь, слушай учение о страдании, стой, опершись твердо, незыблемо, нимало не колеблясь перед противниками, нимало не увлекаясь учениями вероятности, поставь себя на высоту, поставь нóги во вратах Иерусалима (Пс. 121:2), утверди на камне, да не колеблются стóпы твои (Пс. 16:5), шествующие по Богу. Чтó скажешь? Так угодно было Богу, чтобы ты вышел из Египта, из печú железной (Втор. 4:20), оставил тамошнее многобожие и веден был Моисеем — законодателем и военачальником.

Предложу тебе совет и неприличный мне, лучше же сказать, совершенно приличный, если будешь смотреть духовно. Возьми у египтян взаем золотые и серебряные сосуды и иди с ними, запасись на дорогу чужим, лучше же сказать, своим собственным. Тебе дóлжно получить плату за рабство и делание кирпичей; ухитрись как-нибудь вытребовать ее, возьми у них обманом. Да! Ты здесь бедствовал, боролся с глиной — с этим обременительным и нечистым телом, строил чужие и непрочные городá, память которых погибает с шумом (Пс. 9:7). Чтó же? Ужели выйти тебе ни с чем, без вознаграждения? Ужели оставишь египтянам и чуждым силам чтó они худо приобрели и еще хуже расточают? Это не их собственность, они насильно себе присвоили, похитили у Того, Кто сказал: Мое серебро и Мое золото (Агг. 2:9), Я дам его кому хочу. Вчера принадлежало им — так было разрешено, а ныне Владыка приносит и дает тебе, который употребит хорошо и спасительно. Приобретем сами себе друзей богатством неправедным, когда обнищаем — во время суда, возьмем свое назад (Лк. 16:9). Если ты Рахиль или Лия, душá патриаршеская и великая, — укради идолов, каких найдешь у отца своего, не для того, чтобы их сберечь, но чтобы уничтожить. Если ты мудрый израильтянин — перенеси их в землю обетованную. Пусть гонитель скорбит и об этом, и перехитренный узнáет, что он напрасно тиранил и порабощал тех, кто лучше него.

Если так поступишь, то выйдешь из Египта; несомненно знаю, что столп огненный и облачный будет указывать тебе путь и днем и ночью, пустыня станет не дикой, море разделится, фараон погрязнет, дождь польет хлеб, камень источит воду, Амалик будет низложен не оружием только, но и бранноносными руками праведников, изображающими вместе и молитву, и непобедимое знамение Креста, река остановится в течении, солнце станет, луна замедлит в пути, стены падут и без стенобитных орудий, предшествовать будут шершни (Втор. 7:20), пролагая путь Израилю и отражая иноплеменников; и, не затягивая слóва, скажу, что всё то, чтó повествуется за этим и вместе с этим, дано тебе будет от Бога.

Таков праздник, который празднуешь ты ныне! Таково пиршество, которое предлагается тебе в день рождения ради тебя Родившегося и в день погребения ради тебя Пострадавшего! Таково для тебя таинство Пасхи! Это предписал закон, это совершил Христос — разоритель буквы, совершитель духа, Который, Своими страданиями уча страдать, Своим прославлением дарует возможность с Ним прославиться.

Остается исследовать вопрос и догмат, оставляемый без внимания многими, но для меня весьма требующий исследования. Кому и для чего пролита эта излиянная за нас кровь — великая и преславная кровь Бога и Архиерея и Жертвы? Мы были во власти лукавого, проданные под грехи и сластолюбием купившие себе повреждение. А если цена искупления дается не иному кому, как содержащему во власти, спрашиваю: кому и по какой причине принесена такая цена? Если лукавому, то кáк это оскорбительно! Разбойник получает цену искупления, получает не только от Бога, но Самогó Бога, за свое мучительство берёт такую безмерную плату, что за нее справедливо было пощадить и вас! А если Отцу, то, во-первых, каким образом? Не у Него мы были в плену. А во-вторых, по какой причине кровь Единородного приятна Отцу, Который не принял и Исаака, приносимого отцом, но заменил жертвоприношение, вместо обещанной жертвы дав овна? Или из этого видно, что приемлет Отец не потому, что требовал или имел нужду, но по домостроительству и потому, что человеку нужно было освятиться человечеством Бога, чтобы Он Сам избавил нас, преодолев мучителя силой, и возвел нас к Себе через Сына посредствующего и всё устрояющего в честь Отца, Которому Он во всём является покорным? Таковы делá Христовы, а большее да почтено будет молчанием.

Медный же змий хотя и повешен против угрызающих змиев, однако же не как образ Пострадавшего за нас, но как изображающий противное, и взирающих на него спасает не через уверенность, что он жив, но потому, что низложенный (чего и достоин был) сам умерщвлен и умерщвляет с собой подчинившиеся ему силы. И какая приличная ему от нас эпитафия? Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? (1Кор. 15:55)? Ты низложен Крестом, умерщвлен Подателем Жизни, бездыханен, мертв, недвижим, бездействен и хотя сохраняешь образ змия, но предан позору на высоте!

Но причастимся Пасхи, ныне пока прообразовательно, хотя и откровеннее, нежели в Ветхом Завете. Ибо подзаконная Пасха (осмеливаюсь сказать и говорю) была еще более неясным образом образа. А впоследствии и скоро причастимся совершеннее и чище, когда Слово будет пить с нами это новое в Царстве Отца (Мф. 26:29), открывая и преподавая, чтó ныне явлено им в некоторой мере, ибо познаваемо ныне всегда ново. В чём же состоит это питие и это вкушение? — Для вас в том, чтобы учиться, а для Него — чтобы учить и сообщать ученикам Своим слово, ибо учение есть пища и для питающего.

Но постепенно и мы приобщимся к закону по Евангелию, а не по письменам, совершенно, а не несовершенно, вечно, а не временно. Сделаем для себя главой не земной Иерусалим, но горнюю митрополию — город, не воинствами ныне попираемый, но прославляемый Ангелами. Не будем приносить в жертву тельцов и агнцев с рогами и копытами (Пс. 68:32), в которых много мертвенного и бесчувственного. Но принесем Богу жертву хвалы (Пс. 49:14) на горнем жертвеннике с горними ликами. Пройдем первую завесу, приступим ко второй завесе, заглянем во Святая Святых. Скажу еще более: принесем в жертву Богу самих себя, лучше же будем ежедневно приносить и всякое движение. Всё примем ради Слóва, в страданиях будем подражать Страданию, кровью почтим Кровь, охотно взойдем на крест. Вожделенны гвозди, хотя и очень болезненны. Ибо страдать со Христом и за Христа вожделеннее, нежели наслаждаться с другими.

Если ты Симон Киринейский, то возьми крест и последуй [за Господом]. Если ты распят со Христом, как разбойник, то, как благоразумный, познай Бога. Если Он и к злодеям причислен (Мк. 15:28) за тебя и за твой грех, то будь ты ради Него исполнителем закона. И распинаемый поклонись Распятому за тебя, извлеки пользу даже из порочной своей жизни, купи смертью спасение, войди со Иисусом в рай, чтобы узнать, откуда ты ниспал, созерцай тамошние красóты, а ропщущего оставь с его хулами умереть вне. Если ты Иосиф Аримафейский, проси тéла у распинающего; очищение мiра пусть будет твоим очищением. Если ты Никодим, ночной богопочитатель, положи Его во гроб с благовониями. Если ты одна или другая из Марий, или Саломия, или Иоанна — плачь рано, старайся первой увидеть отваленный камень, а может быть и Ангелов, и Самогó Иисуса; скажи что-нибудь, слушай голосá; и если услышишь: не прикасайся ко Мне (Ин. 20:17), стань вдали, окажи почтение Слову, но не оскорбляйся. Он знает, кому явиться прежде других. Обнови воскресение; Еве, которая пала первая, помоги первой приветствовать Христа и возвестить ученикам. Будь Петром и Иоанном, спеши ко гробу, иди то скорее, то вместе (Ин. 20:4), соревнуясь добрым соревнованием. Если превзошли тебя скоростью, то превзойди усердием, не заглянув только во гроб, но войдя внутрь. Если, как Фома, не будешь вместе с собранными учениками, которым является Христос, — не будь неверен после того, как увидишь. А если не веришь — поверь говорящим. Если же и им не веришь, то поверь язвам от гвоздей. Если снисходит в ад — нисходи с Ним и ты, познай и тамошние Христовы тайны: какое домостроительство и какая причина двоякого снисхождения? Всех ли без изъятия спасает, явившись там, или одних верующих? Если восходит на небо, то восходи с Ним и ты, будь в числе сопровождающих или встречающих Его Ангелов, вели подняться вратам (Пс. 23:7), сделаться выше, чтобы принять Возвысившегося страданием; недоумевающим по причине тéла и знаков страданий, без которых снизошел и с которыми восходит, и потому вопрошающим: кто есть этот Царь славы? — ответствуй: Господь крепок и силен — силен как во всём, чтó всегда творил и творит, так и в нынешней брáни и победе за человечество; и на двукратный вопрос дай двукратный ответ. Если будут удивляться, говоря, как в драматическом представлении у Исаии: кто это идет от Едома и от земных? И отчего у Бескровного и бестелесного червленые ризы, как у виноделателя, истоптавшего полное точило? (Ис. 63:1-3) — ты укажи на красоту одежды пострадавшего тéла, украшенного страданием и просветленного Божеством, которое всего любезнее и прекраснее.

<...>⁶

Но брань с ними или прекратим, если пожелают, хотя и поздно, уцеломудриться, или отложим до времени, если не захотят этого, но останутся такими же, каковы теперь. Нимало и ничего не убоимся, подвизаясь за Троицу и с Троицею. Теперь же нужно нам представить кратко содержание слóва. Мы получили бытие, чтобы благоденствовать, и благоденствовали после того, как получили бытие. Нам вверен был рай, чтоб насладиться, нам дана была заповедь, чтобы, сохранив ее, заслужить славу, — дана не потому, что Бог не знал будущего, но потому, что Он постановил закон свободы. Мы обольщены, потому что возбудили зависть, пáли, потому что преступили закон; постились, потому что не соблюли поста, будучи побеждены древом познания, ибо древняя и современная нам была эта заповедь, служившая как бы пестуном для души и обузданием в наслаждении, и мы ей справедливо подчинены, чтобы соблюдением ее возвратить себе то, чтó потеряли несоблюдением. Мы возымели нужду в Боге воплотившемся и умерщвленном, чтобы нам ожить. С Ним умерли мы, чтобы очиститься, с Ним воскресли, потому что с Ним умерли; с Ним прославились, потому что с Ним воскресли. Много было в то время чудес: Бог распинаемый, солнце омрачающееся и снова возгорающееся (ибо надлежало, чтобы и твари сострадали Творцу), завеса разорвавшаяся, кровь и вода, излившиеся из ребрá (одна потому, что Он был человек, другая потому, что Он был выше человека), земля колеблющаяся, камни, распадающиеся ради Камня; мертвецы, восставшие для уверения в том, что будет последнее и общее воскресение, чудеса при погребении, которые воспоет ли кто достойно? Но ни одно из них не уподобляется чуду моего спасения. Немногие капли крови воссоздают целый мiр и для всех людей делаются тем же, чем бывает закваска для молока, собирая и соединяя нас воедино. Но великая и священная Пасха и очищение всего мiра! — буду беседовать с тобой, как с чем-то одушевленным. Слово Божие, и свет, и жизнь, и мудрость, и сила! — все твои наименования меня радуют. Порождение, исхождение и отпечатление великого Ума! Умопредставляемое Слово и Человек умосозерцаемый, Который держит всё словом силы Своей (Евр. 1:3)! Прими теперь слово это, не первое, но, может быть, последнее мое плодоприношение; слово вместе благодарственное и молитвенное, чтобы мне не терпеть других скорбей, кроме необходимых и священных, в которых протекла жизнь моя. Останови или мучительную власть надо мной тéла (ибо видишь, Господи, как она велика и обременительна), или приговор Твой, если от Тебя низлагаемся. Если же разрешусь, каким желаю и буду принят под небесный кров, то, может быть, и там возложу угодное на святой жертвенник Твой, Отче, и Слове, и Дýше Святый. Ибо тебе подобает всякая слава, честь и держава вовеки. Аминь.

► Библиотека

Примечания:

¹ Здесь у святителя Григория помещено пространное рассуждение о беспредельности Божества и о сотворении ангельского мiра и человека, практически дословно совпадающее с аналогичным рассуждением в Слове 38 (На Богоявление, или на Рождество Христово). Здесь мы это место опускаем.

² В греческом — πάσχω — стражду.

³ С небес.

⁴ В греческом — εύζωνοι — буквально: красиво подпоясанные, изящно стянутые поясом. В данном контексте добропоясник означает тяжеловооруженного воина (в славянском переводе Библии: вооруженными на рать).

⁵ В греческом — μονόζωνοι — легковооруженные воины.

⁶ Здесь у святителя Григория следует обличение еретиков, не признающих Богочеловечества Христова. Это место полностью совпадает с аналогичным обличением в Слове 38 (На Богоявление, или на Рождество Христово). Здесь эта часть Слóва опущена.

Текст по изданию «Святитель Григорий Богослов. Избранные творения» (Издательство Сретенского монастыря, М., 2008 г.).
Эл. издание — сайт ἩΣΥΧΊΑ (hesychia.narod.ru). При размещении на других сайтах — ссылка обязательна.