Послание к чадам своим

Святого Макария Египетского о том,
что человеку следует отречься [от мiра]¹
вследствие зол, которые он творил [раньше],
и от всего се́рдца обратиться к Богу.
А также о том, что если
он терпеливо переносит случающиеся с ним ско́рби,
то благодать Божия понемногу снисходит
на него.

1. Когда человек обратится к благу, отречется от зла, предаст себя познанию самого́ себя², начнёт раскаиваться³ в том, что̀ он совершил во время небрежения своего, и искать всей душой Бога, тогда благой Бог даст ему печаль о соделанном⁴.

2. А после этого, опять по милосердию Своему, Бог дарует человеку умерщвление⁵ те́ла в поста́х и бдениях, отвержение материальных веще́й⁶, перенесение поношений, ненависть ко всякому телесному покою и любовь к пла́чу [о грехах своих]⁷.

3. Затем [Бог] дарует человеку [еще раз этот] плач, сокрушение [сердечное] и телесное смирение так, чтобы он не следил уже́ за прегрешениями [других] людей, а был внимательным лишь к собственным проступкам, помнил о дне исхода своего из [бренного] жилища сего и о том, что предстоит ему встреча с Богом. Пред [очами] се́рдца его также предстают мучения [грешников в аду] и почести, которых удостоятся возлюбившие Бога⁸.

4. Когда это даруется человеку, и он начинает подвизаться и утруждаться в поста́х, бдениях и вообще во всём, что̀ приносит пользу душе́ его, тогда [к нему] подступают враги наши, сеющие злохудожные помыслы и внушающие ему бессилие, дабы не смог он осуществить малое постничество свое. Они заставляют его ощущать длительность вре́мени⁹, нашептывая: «Сколько вре́мени еще ты будешь терпеливо нести труд сей, ведь тело твое уже́ [стало совсем] немощным?» Также говорят ему: «Многое утруждение требуется, чтобы Бог вселился в человека, особенно в тебя, совершившего столько грехов». [Еще внушают]: «Разве Бог может простить тебе столь большое количество прегрешений?»

5. Если сердце его не приняло [это] ведение от них¹⁰, то [враги] вновь подступают к нему и под предлогом праведных суждений внушают человеку: «Если ты и согрешил, то покаялся в грехах своих»¹¹. И напоминают ему о некоторых [иноках], которые согрешили, но не покаялись, засевая ду́шу его тщеславием.

6. Однако [враги не успокаиваются на этом]: они внушают [монаху любовь к] тщетной славе и усердие к делам¹², понести которые он не в силах: воздержанию от пищи¹³, бдениям и многим другим, перечислить которые невозможно, даруя ему легкость для [свершения] их. Посредством таких дел [бесы] способны сбить [инока с пути праведного], о чём в Книге Притчей предупреждается: Не уклонися ни на десно, ни на шуе (Притч 4:27)¹⁴.

7. Если же Благой Бог видит, что сердце [монаха] не последовало ни за одним из этих [приражений], потому что [написано]: Искусил еси сердце мое, посетил ecи нощию, искусил мя еси, и не обретеся во мне неправда (Пс. 16:3)¹⁵ Почему сказано «ночью», а не «днём»? — Потому что речь идёт о кознях врага, о чём возвещает и [Апостол] Павел, говоря, что мы — не сыны ночи, но сыны дня (1 Фес. 5:5)¹⁶, поскольку Сын Божий есть день, а диавол — ночь.

8. Если же сердце преодолеет эти искушения и бра́ни, то на [инока] начинает навлекаться брань блуда и сластолюбие к мужчинам. В борениях с этими [искушениями] сердце [часто] ослабевает так, что считает невозможным для себя делом блюсти чистоту свою. А [враги между тем], как было сказано, внушают [монаху помыслы] о продолжительности вре́мени [его трудов] и о прочем¹⁷.

9. А если сердце изнеможет в этих [борениях] так, что совсем лишится сил в трудах и бранях, то тогда благой и милосердный Бог посылает [монаху] Святую Силу¹⁸. Он укрепляет сердце его, даруя ему плач, радость и отдохновение¹⁹ так, что [инок] становится сильнее врагов, которые, не желая того, боятся обитающей в нём Силы. Об этом громогласно заявляет и [Апостол] Павел: «Подвизайтесь, и вы примете силу»²⁰. Это есть та Сила, о которой изрекает и [Апостол] Петр: Наследство нетленное, неувядаемое, хранящееся на небесах для вас, силою Божиею через веру соблюдаемых (1 Пет. 1:4; 1 Пет. 1:5).

10. Далее, когда Бог видит, что сердце [подвижника] укрепилось против врагов, тогда Он мало-помалу отнимает от него [Свою] Силу и попускает врагам сражаться с ним посредством [различных видов] невоздержанности²¹, похоти очей, тщеславия и гордыни так, что [человек] оказывается подобным лишенному руля кораблю, который бьётся о скалы то там, то здесь.

11. Когда же сердце [инока вновь начинает] изнемогать в этих [бранях и искушениях, исходящих] от врагов, тогда благой Бог, пекущийся о творении Своем, еще раз посылает Святую Силу и укрепляет сердце, ду́шу, тело и остальные части [естества подвижника] членами Утешителя²², поскольку [Сам Господь] говорит: Возьмите иго Мое на себя, и научи́тесь от Меня: ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11:29)²³.

12. И тогда Благой Бог начинает отверзать очи се́рдца (Ефес. 1:18)²⁴, дабы человек познал, что Бог есть [именно] Тот, кто̀ укрепляет его. Человек познаёт, что [одному] Богу следует воздавать честь со многим смирением и сокрушением сердечным, как глаголет Давид: Жертва Богу дух сокрушен (Пс. 50:19)²⁵. Ибо смиренномудрие и сокрушение рождаются в сердце от трудов подвизающихся в [духовных] бранях²⁶.

13. После этого [Святая] Сила начинает открывать сердцу Небесное: ка̀к следует молиться и петь псалмы; Она также являет будущие почести, [ожидающие] тех, кто стойко выдержал [все испытания. Для подвижника становится ясным], что сколько бы трудов ни понёс человек, они ничтожны по сравнению с дарами, данными ему Богом²⁷, о чём и Апостол изрекает: Нынешние временные страдания ничего не сто́ят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8:18)²⁸. После этого Она начинает открывать сердцу му́ки тех, которые подвергаются [вечному] наказанию, и многое другое, о чём я не могу сказать, но что̀ подвизающийся [обязательно] позна́ет на опыте²⁹.

14. Тогда Утешитель полагает пределы чистоты души́ и прочих членов. Он [дарует иноку] великое смирение души́, чтобы считал он себя ниже всех [людей] и всякой твари, не обращая никакого внимания на промахи других [братий], но устремлял очи свои [только] на правое³⁰. [Еще Утешитель дарует ему] хранение уст, исцеление ног, чтобы прямо [ходил он стезями своими], праведность рук, служение молитв³¹, умерщвление те́ла и бдения. [Всё] это [Утешитель] преподает с мерой и различением, без всякого смятения и в [полном] покое.

15. Если же [человек начнет] в мысли своей пренебрегать [благими] устроениями [Святого] Духа, тогда Сила [Божия] вновь удаляется от него. Затем опять бра́ни и смущения вторгаются в сердце, а телесные страсти, возбуждаемые [внутренними] волнениями, посеянными в нём врагами, приводят его в смятение.

16. Однако если сердце его обратится [к Богу] и он усвоит заповеди Духа, то опять обретёт познание [о необходимости постоянного] пребывания с Богом. Это и есть отдохновение его, [о котором говорится]: Господи, возвах к Тебе, и исцелил мя еси (Пс. 29:3)³².

17. Итак, мое [окончательное] мнение следующее: если человек не стяжает великое смирение в сердце и теле своём так, чтобы в любом деле не оценивать себя [высоко], чтобы [спокойно] переносить [всякое] оскорбление, во всём принуждать себя, ежедневно иметь пред лицем своим смерть свою, отрекаться от материальных и плотских веще́й, то он не сможет сохранить заповеди Духа³³.

► Библиотека

Примечания:

¹ Букв. «сотворить отречение» (ποιῆσαι ἀποχήν); впрочем, следует отметить, что термин ἀποχή в святоотеческой письменности часто обозначал практику аскетического воздержания, сближаясь с понятием ἐγκράτεια. Поэтому указанную фразу можно перевести и как: «человеку следует блюсти воздержание». Далее, необходимо подчеркнуть, что и понятие ἐγκράτεια у отцов Церкви понималось достаточно широко: «Все церковные писатели, говоря о воздержании, понимают его как добродетель, т. е. именно как ограничение и искоренение зла и приобретение добра́... Различая, далее, два вида воздержания христианского: внешнее и внутреннее, церковные писатели дают возможность в каждом из них видеть две стороны́: отрицательную и положительную. В телесном воздержании они обнаруживаются в искоренении страстей, например блуда, чревоугодия, и в доведении телесных потребностей до того minimum'a, когда пища, например, принимается в са́мом ничтожном количестве, да и то через несколько дней. Отрицательная сторона внутреннего воздержания составляет борьбу с душевными страстями до искоренения страстных помыслов. А положительная сторона этого воздержания обнаруживается в приобретении и насаждении добродетелей на месте изгнанных пороков. Понятно, конечно, что эти две стороны́ тесно связаны между собою: они неразрывны» (Савинский С. Учение древнегреческих писателей о воздержании (περὶ ἐγκρατέιας) // Вера и разум, 1909, № 3, с. 321). Понимаемое в таком широком смысле, воздержание тождественно «отречению (или удалению) от мiра греха». Поэтому это «отречение-воздержание» является необходимым условием стяжания высших даров Святого Духа. Евагрий, например, говорит: «Безмолвие есть воздержание (отречение, удаление) от порока (ἡσυχία ἐστὶν ἀποχὴ κακίας)» (Evagre le Pontique. Scholies aux Proverbes, p. 238).

² Данная тема «познания самого́ себя» (в послании она выражается фразой ἐπιδώσῃ ἑαυτὸν εἰς ἐπίγνωσιν ἑαυτοῦ) восходит к самым истокам греческой философии и приписывается одному из «семи мудрецов». Надпись, повелевающая «познать самого́ себя», была высечена при входе в храм Аполлона в Дельфах, имея тот смысл, что человек должен постоянно осознавать ограниченные пределы своего личного бытия (см.: Des Places Е. La religion greque. Paris, 1969, p. 41). Данная тема была усвоена и древнецерковной письменностью, претерпев здесь, естественно, существенное изменение. Так, Ориген, толкуя Песн. 1:7, исходит из того, что Богодухновенный Соломон еще до греческих мудрецов наметил основные черты подлинного «познания самого́ себя». Устами же Соломона глаголил Христос, обращающийся «к душам верующих» (ad animas scilicet credentium), увещевая их и наставляя относительно того, что «суть спасения и блаженства состоит в ве́дении и познании себя» (summam salutis et beatitudnis in scientia sui et agnitione constituit). Содержание же такого «познания себя» определяется ве́дением того, что̀ есть душа́ в своей сущности и что̀ — в своих «расположениях» (quid in substantia et quid in affectibus habeat). Это предполагает знание страстей души́ и методов борьбы с ними, познание «о́браза Божиего» в себе и т. д. См.: Origène. Commentaire sur le Cantique des Cantiques, t. I. Ed. par L. Bresard, H. Crouzel, M. Borret // Sources chrétiennes, № 375. Paris, 1991, p. 354-378.

³ Глагол μεταμέλω и существительное μεταμέλεια в древнехристианской письменности часто были тождественными μετανοέω и μετάνοια — словам, обозначающим акт покаяния и сокрушения о грехах своих. Так, Дидим Слепец, толкуя Пс. 29:13, замечает: «Сокрушение (умиление — ἡ κατάνυξις) часто обозначает некое раскаяние (μεταμέλειαν τινα). Поэтому когда раскаялся Ахаам, [о нём было сказано]: «Видишь, ка̀к сокрушался Ахаам» (свободная цитата 3 Цар. 20:27, 3 Цар. 20:28, 3 Цар. 20:29 по тексту «Септуагинты»). И также сказано: «напоил их [Господь] духом сокрушения» (πνεῦμα κατανύξεως — также свободная цитата из Ис. 29:10), то есть духом покаяния (πνεῦμα μετανοίας)» (ΔΙΔΥΜΟΣ Ο ΑΛΕΞΑΝΔΡΕΥΣ. ΜΕΡΟΣ Δʹ, σ. 91).

⁴ В латинском переводе эта глава передается несколько иначе: «Прежде всего, когда человек начнет познавать самого́ себя, [дабы знать], для чего он создан (semetipsum agnoscere quur creatus sit), и взыскивать Бога, Творца своего, тогда он начнет раскаиваться (paenitere) в том, что̀ совершил он во время небрежения своего. Вслед за этим Благой Бог даст ему печаль о грехах [своих]».

⁵ Букв. «злострадание» (κακοπάθειαν). В сочинениии «О девстве», приписываемом св. Афанасию, на сей счет говорится: «Один труд праведника в этом мiре и другой — грешника. Ведь праведник [хотя и] трудится, но не для того, чтобы наполнить желудок, ибо он и вовсе не имеет попечения о плоти и не думает о том, что носит плоть, но трудится день и ночь, ища Бога, часто (πολλά) не вкушая сна, хлебом и водою не наполняя ду́шу, скитаясь по пустыням, изнуряя тело многим злостраданием (κακοπαθείᾳ) до тех пор, пока не получит неувядаемый венец, соблюдаемый ему. Грешник же трудится и страдает не ради правды, но ради окаянной плоти этой, ради постыдной женщины, изнуряя себя так или иначе, не довольствуясь наличным, пребывая во зле и зависти» (Кудрявцев В. Сочинение св. Афанасия Великого «О девстве», с. 259). Авва Дорофей также говорит: отцы «поняли, что, находясь в мiре, они не могут легко достичь добродетели. Поэтому они придумали (ἐπενόησαν) для себя особую жизнь (ξένον βίον) и некий особый образ бытия (ξένην τινὰ διαγωγήν) — я говорю о жизни монашеской — и начали избегать мiра, жить в пустынях, [подвизаясь] в поста́х, спанье на голой земле, бдении и прочем умерщвлении [плоти] (τῇ λοιπῇ κακοπαθείᾳ)» (Dorothée de Gaza. Oeuvres spirituelles, p. 164).

⁶ Букв. «отречение от материи» (ἀποταγῆς τῆς ὕλης); в латинском переводе — «презрение к мiру» (contemptum mundi).

⁷ Такой смысл, скорее всего, имеет здесь слово τὸν κλαυθμόν. Оно довольно часто употребляется преп. Макарием, который, например, говорит, что «приметами» подлинно внимающих Слову Божию и «творящих добрый плод» являются: стенание (στεναγμός), плач (κλαυθμός; или даже «горестный плач» — ὀδυνηρὸς κλαυθμός), внимание (προσοχή) и т. д. Истинные чада Божии, согласно преподобному, принимают на себя «сокрушение и плач о всём Адаме», сетуя и проливая слёзы о всём роде человеческом. См.: Makarios/Symeon. Reden und Briefen, Bd. I, s. 3, 158.

⁸ Латинский перевод этой главы́ значительно отличается от оригинала: «После этого ему [Бог] дарует желание слёз, рыдание, уничижение сердечное (humiliationem cordis) и смирение (humilitatem) так, чтобы он видел бревно в глазе своем и не пытался извлечь соломинку [из гла́за] другого, говоря всегда: "Яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну" (Пс. 50:5). Также, чтобы помышлял он всегда о дне исхода своего и о том, каким образом предстанет он пред взором Божиим; чтобы представлял в уме своем суд и наказания [грешникам], а также почести, которые будут дарованы святым». Впрочем, несмотря на расхождения в нюансах, оба варианта текста вполне созвучны по своему содержанию. Основной идеей главы́ является идея конечного Суда. В системе православного мiровоззрения «под понятиями «суд», «судить» (κρίσις, κρίνειν) разумеется деятельность различающая и разделяющая хорошее и доброе от худого и злого; по отношению к последнему, т. е. к злому, она принимает вид осуждения; суд — κρίσις переходит таким образом в понятие осуждения — κατάκριμα. Так суд человеческий; не иначе и суд Божеский. Бог в Своей судебной деятельности отделяет то, что̀ согласно с Евангелием, от того, что̀ противоположно и враждебно ему. Евангельская проповедь в своем распространении и действии является тем пробным камнем-оселко́м, на котором изобличаются и различаются люди в их внутренней, духовно-нравственной жизни, в их поведении» (Виноградов Н. Будущность Церкви Христовой и всего мiра в их взаимном отношении. М., 1884, с. 144).

⁹ Нача́ло главы́ в латинском переводе несколько иное: «Если [Бог] видит, что это любезно человеку, то Он испытывает (temptat) его тем, насколько тот способен отказываться от наслаждений и противостоять нападениям князей мiра сего (impugnantes huis mundi principes), до этого одерживающих победу над ним. Различные услаждения яствами, изнеживающие сердце, [начинают его искушать так], что он почти не может хранить пост, побежденный утомлением те́ла и продолжительностью [подвигов]. Помыслы ему нашептывают...» Подчеркиваемая в греческом тексте «длительность вре́мени» (τὸ μῆκος τοῦ χρόνου), скорее всего, указывает на то монашеское искушение бесом уныния, которое ярко описывает Евагрий: бес уныния, именуемый «полуденным», «заставляет монаха замечать, будто солнце движется очень медленно или совсем остается неподвижным, день делается словно пятидесятичасовым. Затем бес [уныния] понуждает монаха постоянно смотреть в о́кна и выскакивать из келлии, чтобы взглянуть на солнце и узнать, сколько еще осталось до девяти часов, или для того, чтобы посмотреть, нет ли рядом кого-либо из братий» (Творения аввы Евагрия, с. 97-98).

¹⁰ В этой фразе привлекают внимание два момента. Первый: понятие «ве́дение» (γνῶσις) соотносится с силами тьмы, т. е. обозначает «бесовское ве́дение», хотя обычно церковные писатели сопрягают данное понятие с положительными ассоциациями (ве́дение Бога и т. д.). Впрочем, автор «Послания», используя это слово в несколько необычном контексте, не являет собой редчайшего исключения в церковной письменности. В сходном смысле использует указанный термин, например, и св. Григорий Палама, высказываясь о «ве́дении без любви» (ἐστὶ χωρὶς ἀγάπης γνῶσις), которое не очищает ду́шу, а губит и разрушает ее. Такое ве́дение надмевает (ср. 1 Кор. 8:1), т. е. рождает гордость (τὸν τῦφον) — «венец порока»; оно также порождает и то преступление, которое свойственно диаволу (τὸ ἰδιαίτατον τοῦ διαβόλου κρῖμα). Этот «гносис» в противоположность «горней мудрости» или «мудрости Божией» св. Григорий называет «мудростью дольней, душевной, бесовской» (κάτωθεν, ψυχική, δαιμονιώδης) (см.: Gregoire Palamas. Defense des saints hésychastes, p. 29-31). Второй момент: «о́рганом», воспринимающим ве́дение, является сердце. Здесь автор «Послания» во многом восходит к ветхозаветной традиции, где сердце «есть о́рган совести, самосознания (Втор. 8:5). Сердце характеризует всё нравственное настроение человека» (Юнгеров П. Учение Ветхого Завета о бессмертии души́ и загробной жизни. Казань, 1882, с. 9). Как такой «о́рган самосознания» сердце и воспринимает ве́дение, которое неразрывно от этического содержания своего, вследствие чего «гносис» имеет несомненно нравственное содержание.

¹¹ В латинском переводе: «Если [диавол?] познал, что сердце [человека] твердо в страхе Божием и он не оставляет ме́ста своего (non demittit locum suum), но мужественно сопротивляется [врагам], тогда под предлогом справедливости приходят к нему помыслы, глаголющие: "Ты согрешил, но принес покаяние, а поэтому являешься уже́ святым"».

¹² В латинском переводе: «Они побуждают некоторых людей коварно (subdole) хвалить [инока] и призывать его к делам...» Автор «Послания» подчеркивает ту мысль, что усердие и подвиги христианина должны быть разумными и соответствующими силам человека. Аналогичную мысль, хотя и с несколько иными оттенками, см. у св. Василия Великого: «Усердие, по мере сил оказываемое, хотя оно состоит и в самых малостях, благоприятно Богу» (Творения иже во святых отца нашего Василия Великого, Архиепископа Кесарии Каппадокийския, ч. III. М., 1846, с. 407).

¹³ Словом ἀσιτία здесь обозначается, скорее всего, строгий пост. Блаж. Феодорит, говоря о строгом подвижничестве сирийских монахов, замечает, что они считали подобный пост «пищей сибаритов» (τροφὴν μὲν σιβαριτικὴν τὴν ἀσιτίαν νομίσαντες) (Théodoret de Cyr. Histoire des moines de Syrie, t. I, p. 136).

¹⁴ Евагрий Понтийский в схолии на это место Священного Писания говорит: «Ибо добродетель есть середина (μεσότης); поэтому и говорят, что мужество находится посередине между излишней смелостью и трусостью» (Evagre le Pontique. Scholies aux Proverbes, p. 144).

¹⁵ В греческом тексте явная лакуна. Она заполняется латинским переводом: «то Он призирает на [монаха] со святого Неба Своего и соблюдает его всегда непорочным». Ср. толкование блаж. Феодорита: «В переносном же смысле и бедствия называет ночами по омрачению малодушия, равно как вслед за сим и искушение именует разжжением. Ибо говорит: разжег мя еси и не обретеся во мне неправда. Ибо, как некое золото, подвергнув меня искушению, найдешь, Владыка, беспримесным» (Творения блаженного Феодорита, ч. II, с. 73).

¹⁶ К этому месту Священного Писания обращается не раз в своих творениях и преп. Макарий. Так, он говорит, что «ветхий человек» при обольщении (ἐν τῇ πλάνῃ), до того «облеченный в совершенного человека», совлек его с себя и теперь носит «одежду царства тьмы», т. е. становится «сыном ночи», пребывая в неверии, тщеславии, гордыне и пр. После же Воплощения Бога Сло́ва верующие в Него, с которых Он совлек эту «одежду царства тьмы», облекаются в «нового и небесного Человека» — Иисуса Христа, становясь «сынами дня» (см.: Die 50 geistlichen Homilien des Makarios, s. 18). В друго́м произведении преподобный говорит: «Сыны дня исполняют деяния дня (τὰ τῆς ἡμέρας ἐπιτελοῦσι πράγματα), а чада ночи (то есть прелюбодеи, воры и знахари) подобным же образом совершают дела́ ночи». Этих «чад ночи» преп. Макарий отождествляет еще и с «ду́хами лукавства» (Pseudo-Macaire. Oeuvres spirituelles, p. 264).

¹⁷ В латинском переводе дается несколько расширенный вариант окончания главы́: «к этому они (супротивные помыслы — adversaria cogitationes) присовокупляют продолжительность вре́мени, тяжкий труд добродетелей, [нашептывают о том, что] слишком велико и невыносимо бремя их, а также [указывают] на немощь те́ла и слабость природы (infirmitatem corporis et fragilitatem naturae)».

¹⁸ Это выражение (δύναμιν ἁγίαν; лат. — virtutem sanctam), при чрезвычайной многосмысленности понятия δύναμις, может означать и «благодать Божию» и «Ангела Божиего». Преп. Макарий весьма часто употребляет данное понятие, постоянно говоря о «Божией Силе», «Силе Святого Духа» и т. д. Встречается у него и словосочетание «Святая Сила»; например, он говорит: Господь после того, как был взят на небо, послал двенадцати Апостолам Духа Утешителя, т. е. «Святую Силу Свою», которая воссела «на тронах умозрений их» (εἰς θρόνους τῶν νοημάτων αὐτῶν). См.: Makarios/Symeon. Reden und Briefen, Bd. I, s. 59.

¹⁹ Соположение этих слов (κλαυθμὸν καὶ εὐφρασίαν καὶ ἀνάπαυσιν) предполагает, что в конкретном случае речь идет о «радостотворном плаче», в отличие от «плача о грехах» (см. выше прим. 6). Оба вида плача, впрочем, неразрывно связаны друг с дру́гом и являются даром Божиим. Об этом хорошо пишет св. Ефрем Сирин: «Будем лицем светлы, будем радоваться на дары Господни о Духе Святом; станем же плакать и сетовать мысленно, умоляя Бога, чтобы сохранил нас от всякого вида лукавства, чтобы не лишиться нам Небесного Царства и благ, какие уготовал Он благоугождающим Ему. Плач созидает и охраняет; плач отирает слезами ду́шу и делает ее чистою. Плач рождает целомудрие, отсекает прихоти, усовершает добродетели» (Святой Ефрем Сирин. Творения, т. 1. М., 1993, с. 315-316).

²⁰ Цитата представляет собой, вероятно, свободную комбинацию из Лк. 13:24; Деян. 1:8 и Кол. 1:29.

²¹ Довольно редкое в святоотеческой письменности выражение (ἐν ἀσελγείας; в латинском переводе: «различных вожделений плоти» — variis concupiscentiis carnis). Оно, например, встречается в приписываемом св. Григорию Чудотворцу «Переложении Книги Екклезиаста», где говорится: «Невоздержанность и распутство есть зло (πονηρὸν δὲ ἀσωτία καὶ ἀσέλγεια), а нечистая необузданность тел наших — губительна» (ΩΡΙΓΕΝΗΣ (ΜΕΡΟΣ Θ). ΙΟΥΛΙΟΣ ΑΦΡΙΚΑΝΟΣ. ΔΙΟΝΥΣΙΟΣ ΑΛΕΞΑΝΡΕΙΑΣ. ΓΡΗΓΟΡΙΟΣ ΝΕΟΚΑΙΣΑΡΕΙΑΣ // ΒΙΒΛΙΟΘΗΚΗ ΕΛΛΗΝΩΝ ΠΑΤΕΡΩΝ, τ. 17. ΑΘΗΝΑΙ, 1958, σ. 326).

²² Вероятно, эта фраза греческого текста неверно передана переписчиками (ὑπὸ τῶν μελῶν τοῦ παρακλήτου). Более соответствует контексту развития мысли а́втора латинский перевод: «подчиняя (subiciens) сердце, ду́шу, тело и все внутренности (omnia viscera) [подвижника] игу Утешителя (subiugo Paracleti)». Об Утешителе неоднократно упоминается и в творениях преп. Макария. Так, он говорит: «Постараемся прийти к неложному Христу, чтобы приять обетование и Новый Завет, который Господь обновил крестом и смертью, сокрушив врата ада и греха, изведя верные ду́ши, даровав им внутрь Утешителя (δοὺς αὐταῖς ἔνδον παράκλητον) и вознеся их в Царство Свое» (Die 50 geistlichen Homilien des Makarios, s. 272).

²³ Ср. толкование блаж. Феофилакта: «Иго Христово есть смирение и кротость; посему кто смиряется пред всяким человеком, тот имеет покой, пребывая всегда без смущения, тогда как тщеславный и горделивый находится в беспрестанном беспокойстве, опасаясь лишиться чего-нибудь и усиливаясь как бы больше прославиться, как бы победить врагов. Это Христово иго, то есть смирение, легко; потому что нашей униженной природе удобнее смиряться, а не превозноситься. Впрочем, игом называются и все заповеди Христовы, и все они легки по причине будущего воздаяния, хотя в настоящее краткое время и кажутся тяжелыми» (Благовестник, или Толкование блаженного Феофилакта, ч. I, с. 113).

²⁴ У св. Апостола речь идет о получении благодатных даров, когда отверзаются очи «не ума только, но всего внутреннего человека» и «предметы христианского ве́дения» постигаются «просветленным благодатью духовным оком человека» (Богдашевский Д. Послание Святого Апостола Павла к Ефесянам, с. 313). На это место Священного Писания часто ссылается и преп. Макарий, у которого выражение «очи се́рдца» — одно из самых излюбленных. Например, он говорит: «Светоносная Земля Божества неосязаема и невидима плотскими очами; оку же се́рдца людей духовных видимы и сатанинская земля тьмы, и светоносная Земля Божества» (Die 50 geistlichen Homilien des Makarios, s. 125). Ср. понимание этого стиха у св. Григория Паламы, который связывает его с евангельскими о́бразами фарисея и мытаря: оба вошли в храм (ἀνέβησαν εἰς τὸ ἱερόν) с одной целью (σκόπος), но образ мыслей их был противоположным. Поэтому фарисей после «восхождения» сам свел себя вниз (μετὰ τὴν ἄνοδον καήνεγκεν), а мытарь взошел сокрушенным и смиренным, научившись от Псалмопевца-Пророка, что «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит», а поэтому его и не постигла участь мытаря. См.: Святитель Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский. Беседы, т. I, с. 23. Текст см.: ΓΡΗΓΟΡΙΟΥ ΤΟΥ ΠΑΛΑΜΑ. ΑΠΑΝΤΑ ΤΑ ΕΡΓΑ, 9, σ. 52.

²⁵ Преп. Макарий часто обращается в своих творениях к Пс. 50:19. В частности, процитировав его, он замечает: «[Только] сокрушенное и смиренное сердце способно со всей силой противостоять ду́хам злобы и исследовать собственную суть (ἐκζητεῖν τὴν ἑαυτῆς οὐσίαν)» (Makarios/ Symeon. Reden und Briefen, Bd. I, s. 35).

²⁶ В «Житии преп. Ипатия» приводится одно поучение святого, где он говорит, что «сокрушенное сердце» всегда обретается в том христианине, который с жаром (πόθῳ) исполняет заповеди Христовы и дела́ которого находятся в полном созвучии с его благими речами. См.: Callinicos. Vie d'Hypatios, p. 276.

²⁷ В латинском переводе нача́ло этой главы́ существенно отличается от греческого оригинала: «Когда он будет испытан всем этим, тогда Святой Дух начинает открывать ему Церковь, то есть то, что̀ принадлежит по праву и заслуге святым и тем, которые надеются на милосердие Бога (eius). Тогда человек рассуждает сам с собою, говоря словами Апостола...» В примечании к данному месту Виллемарт указывает, что под «Церковью» в данном случае, вероятно, следует понимать «общество избранных» или «Избрание». В то же время ученый указывает, что в различных рукописях латинского перевода слово «Церковь» заменяется на «Небесное» (caelestia), «всё» (omnia) и «тайное» (occulta). Исходя из греческого текста, первое разночтение представляется более адекватным.

²⁸ Ср. понимание данного ме́ста Нового Завета преп. Макарием: «Верная и Богобоязненная душа́, веруя в уготованные праведным вечные бла́га и в благодеяние Божией благодати, которая посетит [ее] в будущем, считает саму себя и свое усердие, труд и усилие недостойными неизреченных обетований, о которых говорит блаженный Павел» (далее следует цитата Рим. 8:18). См.: Makarios/Symeon. Reden und Briefen, Bd. II, s. 15.

²⁹ Данным выражением (ἐν πείρᾳ γνώσει) подчеркивается опытный характер духовного ве́дения («гносиса»). Подобный же акцент наблюдается и в творениях преп. Макария, для которого духовный опыт не есть некое «неопределенное и смутное религиозное чувство», но является как бы «средой обитания» человека, живущего в Боге и ради Бога (подобно тому́, как средой обитания, например, рыб является вода) (см.: Miquel D. P. Les caractères de l'expérience spirituelle selon le Pseudo-Macaire // Irenikon, 1966, t. 39, p. 504). Поэтому сходные указанному выражения часто встречаются в произведениях преп. Макария. См., например, следующее его рассуждение: «сначала у вкусившего благодати душа́ подкрепляется и отдыхает в небесном покое, чуждом ве́ка сего, чтобы познал он на опыте (πείρᾳ γνῷ) сладость бла́га. Затем, если ум немного возгордится или займется каким-либо [суетным] занятием или соделает иное что̀ [неподобающее], то он снова наполняется грехом, чтобы через скорбь на опыте узнать (πείρᾳ μάθῃ) горечь этого греха, — тогда он быстро убегает [от него], ища неизреченного горнего утешения и отдохновения. И снова [человек] обретает [благодать], немного воспрянув и отдохнув; а если он опять впадет в нерадение, то порок (ἡ κακία) находит в нём благодатную почву (букв. «пастбище» — νομὴν) и мучительно угнетает его, а благодать отступает, чтобы опытно познал он (πείρᾳ γνῷ) сладость, отдохновение и утешение ее, а также познал горечь, му́ку и гнет греха» (Pseudo-Macaire. Oeuvres spirituelles, p. 166-168).

³⁰ В латинском переводе: «После всего этого Утешитель заключает союз (pactum) с чистотой его се́рдца, крепостью души́, святостью те́ла и смирением духа; Он соделывает его превыше всякой твари (facit eum supergredi omnem creaturam) так, чтобы не говорили уста его о делах человеческих и чтобы очи его видели [только] правое (recta; греч. τὰ ὀρθὰ)». Под «правым» («правильным, верным») следует, скорее всего, подразумевать достоинства человека, на которые только и следует обращать внимание, оставляя недостатки и грехи брата на суд Божий.

³¹ Это выражение (τὴν λατρείαν τῶν προσευχῶν) является, наверное, отзвуком «разумного служения» (τὴν λογικὴν λατρείαν) в Рим. 12:1. Преп. Макарий довольно часто употребляет термин λατρεία, обозначая им как жизнь христианскую вообще, так и монашеское служение в частности. Например, он увещевает: «Итак, призовем [в молитвах] Бога, чтобы мы, сподобившиеся Его благодати, преимущественно служили [Ему] духовным служением в соответствии с волей Божией (τὴν διακονίαν τοῦ πνεύματος κατὰ τὸ αὐτοῦ θέλημα διακονήσωμεν ἐξαιρέτως), а не свыкались с мыслью пренебрежительной и чтобы, живя такой благоугодной Богу жизнью и служа Ему духовным служением по воле Его, унаследовали бы жизнь вечную» (Die 50 geistlichen Homilien des Makarios, s. 130). В подобном же духе выдержано и увещание преп. Марка Подвижника: «Юность свою, чадо, подчини Слову Божиему так, как Само это Слово требует: «Представьте тела́ ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения» (Рим. 12:1). Всякую влагу плотской похоти охлаждай и иссушай умеренностью в платье и прочем, а также всенощными бдениями, чтобы сказать тебе от всей души́: «Зане бых яко мех на слане, оправданий Твоих не забых» (Пс. 118:83)» (ΦΙΛΟΚΑΛΙΑ. ΤΟΜΟΣ Αʹ, σ. 132). Преп. Иоанн Кассиан Римлянин, повествуя о египетских отцах, замечает, что они «не позволяли монахам, особенно молодым, быть праздными, рачительностью к делу измеряя состояние се́рдца (actum cordis) и преуспеяние в терпении и смирении. Они не только отказываются принимать что-либо для своего пропитания, но от своих трудов питают приходящих братий и странников. Более того, они посылают большое количество продовольствия и припасов в области Ливии, бедствующие от бесплодия и голода, а также в города́ — для томимых в грязных темницах. Они веруют, что таким пожертвованием от плода рук своих приносят они разумное и истинное служение (rationabile ас verum sacrificium; букв. «жертву») Господу» (Jean Cassien. Institutions cénobitiques, p. 420-422). Таким образом, в представлении ранних отцов-подвижников понятие «служение» включало всю совокупность монашеского подвига, частным видом которого является «служение молитв».

³² В латинском переводе добавляется еще одна цитата: «Яко у Тебе источник живота» (Пс. 35:10). В приписываемых Оригену «Выдержках [из толкований] на Псалтирь» (вопрос об авторстве этих «Выдержек» пока остается открытым; см.: Rondeau M.-J. Les commentaires patristiques du Psautier (III-e — V-e siècles), vol. I. Roma, 1982, p. 46-51) пo поводу Пс. 29:3 говорится, что эти слова́ изрекаются Спасителем «от лица́ праведника» (ἐκ προσώπου τοῦ δικαίου) и касаются всей Церкви. Ибо все верующие есть единое Тело Христово, и когда страдает один член этого Те́ла, то страдают и все члены, т. е. претерпевает всё Тело Христово, нуждаясь в исцелении. Тогда ради нашего исцеления и следует произносить эти слова́ Псалтири. По поводу же Пс. 35:10 замечается: «Если источник есть жизнь (εἰ ἡ πηγὴ ἐστιν ἡ ζωή), а жизнь есть Христос, то Христос есть и Источник [живота]»; фраза же «во свете Твоем узрим свет» объясняется таким образом: в созерцании тварных веще́й узрим Христа (ἐν τῇ θεωρίᾳ τῶν γεγονότων ὀψόμεθα τὸν Χριστόν), а с помощью ве́дения Христа — узрим Бога [Отца] (ἐν τῇ γνώσει τῇ τοῦ Χριστοῦ ὀψόμεθα τὸν Θεόν). См.: ΩΡΙΓΕΝΗΣ. ΜΕΡΟΣ Ζʹ // ΒΙΒΛΙΟΘΗΚΗ ΕΛΛΗΝΩΝ ΠΑΤΕΡΩΝ, τ. 15. ΑΘΗΝΑΙ, 1958, σ. 365, 377.

³³ В латинском переводе дается более пространная редакция этой главы́: «Итак, согласно моему рассуждению (sесundum meus consilium), если человек не будет обладать великим смирением, которое есть вершина всех добродетелей, и не будет обладать хранением уст, а в сердце не иметь страха Божия; если не будет считать себя ниже прочих, не предпочитая себя, словно совершившего что-то доброе, другим; если не будет охотно переносить обиды, подставляя ударившему другую щеку; если не будет со всей силой устремляться ко всякому доброму делу и ду́шу свою не носить в руке (animam suam in manu partet), словно каждый день ему предстоит умереть; если не будет считать всё, видимое под этим солнцем, тщетным, говоря: «имею желание разрешиться и быть со Христом» (Флп. 1:23) и «для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение» (Флп. 1:21), — [если человек не будет обладать всем этим], то он не сможет сохранить заповедей Святого Духа».

Текст по изданию «Творения древних Отцов-подвижников» (перевод и комментарии А. И. Сидорова; издательство «Мартис», 1997 г.).
Эл. издание — сайт ἩΣΥΧΊΑ (hesychia.narod.ru). При размещении на других сайтах — ссылка обязательна.